Лунные тени разума
Шрифт:
– Ты кто? – спросила она каким-то придушенным голосом. Почему-то очень захотелось пить.
На серьезном лице незнакомца растянулась улыбка. Точнее, даже не улыбка, а неровная ухмылка на одну сторону.
И прорезал кожу штрих морщинки у глаз, такой знакомый, такой…
– Файдер, – выдохнула Марта и в один миг вспотела.
Файдер спустил ухмылку с лица:
– Мы что, так и будем тут стоять? Я надеюсь, ты меня пустишь к себе, а то я не в силах уже через стены проходить.
Марта молча пошла к своей двери, слушая абсолютную тишину
Уже дома она сделала два бессмысленных круга по гостиной, на третьем круге Файдер поймал ее за руку.
– Сядь!
Марта подумала, что если время в их мире идет так же как и в земном, тогда ему, этому существу в мятой пыльной футболке и со ссадинами на руках, должно быть лет… двадцать восемь… или около, но почему-то было ощущение, как будто рядом с тобой древний артефакт, которому миллионы лет и который, наверное, видел ещё рождение Вселенной…
Она села на стул, зарывшись в длинные каштановые волосы руками, и, наконец, произнесла:
– Зачем.
В ее голосе даже не слышался вопрос.
– Зачем. Ко мне.
Файдер внимательно на нее посмотрел, ничего не сказал и сел в углу гостиной, откинувшись к стене. И только сейчас почувствовал, как он устал. Хотел что-то сказать, но закашлялся и закрыл глаза руками, растирая лоб. Потом, не отрывая рук от лица, произнес:
– Я трое суток к тебе добирался. Дверь далековато открылась. Ночью, конечно, шел. Ты же помнишь – нам на солнце нельзя.
– А днем? Где был?
– Да где придется. Эту ночь ехал в поезде, вообще… – тут Файдер постарался подобрать синоним к крутившемуся в голове ругательству, – неудачно. Меня не видит никто – это хорошо, но лежать в пустом купе долго не пришлось, через две станции заняли. И всё. Согласно купленным билетам места для меня ни в одном вагоне не оказалось. Ехал в тамбуре. Сидел, лежал. Спать невозможно – пол холодный… трясет… все время кто-то толчется, курит…
Слова Файдера снова перехватил кашель. Говорить совсем не хотелось, но он понимал, что еще многое придется объяснить.
– Пришлось в параллельный мир идти, Двери с прямым выходом к вам не было. Мир-то параллельный, но близкий к вашему. Я физически всё ощущаю – предметы, температуру, давление, боль. Если сосредоточиться, можно ненадолго из этого измерения выпадать, ну, выходить, и проходить сквозь стены. Но эти маневры на крайний случай.
В этот момент Марта начала понимать важную деталь в речах Файдера. Понимание это наползало, как грозовая туча.
– Подожди-ка. Так ты где сейчас?! В нашем мире?
– Нет. Я же говорю: в параллельном!
– А почему я тебя вижу? Ведь я же вижу тебя!
– Видишь, – согласился Файдер. Он смотрел на нее, подперев подбородок рукой, и его длинные девчачьи ресницы совсем не гармонировали с тяжелым рентгеновским взглядом. – Видишь и слышишь. Я вот не пойму только, почему это тебя до сих пор удивляет. Ты же всегда видела больше, чем среднестатистический гражданин. Ну, может быть, после того Перехода эта способность усилилась.
Тут Файдер потянулся,
– Короче, Марта, мне нужно забрать тебя ненадолго. Я думаю, это не доставит тебе большого беспокойства…
Марта резко поднялась и вышла, не говоря ни слова. Потом тут же вернулась с блестящими от слез глазами. Она встала в дверном проеме и медленно заговорила, ударяя ладонью по дверному косяку, словно вбивая в него каждое слово.
– Да ты… Ты хоть знаешь, что это такое – видеть больше, чем обычные люди?! Уже пять лет прошло, и вот ты появляешься и заявляешь, что я должна куда-то идти, потому что кому-то это нужно. А ты знаешь, как я жила все это время?! Я пыталась все забыть, и мне это почти удалось. Я уже почти поверила в то, что я как будто нормальный обычный человек. И зачем я вам? Что, опять чей-то мир спасать по чьей-то бредовой идее? Я не хочу, слышишь? Не хочу!
Файдер на протяжении ее монолога пару раз опускал глаза на раскрасневшуюся Марту, а потом снова поднимал их к люстре, изучая взглядом завитки на плафоне. Потом прервал это важное занятие и спросил с совершенно искренним удивлением:
– Почему? Почему ты не хочешь? Что тебя здесь держит, в самом-то деле? К тому же ты вернешься обратно – при удачном завершении нашего мероприятия, – Файдер смотрел на Марту сонным взором. – Да, кстати, глупо открещиваться от своих способностей, если они есть. Хотя, в данном случае, я пришел к тебе не потому, что ты можешь видеть зеленых человечков в зеленой комнате…
Файдер поднялся и подошел к Марте.
– Слушай, у нас не было времени искать другого подходящего человека – с устойчивой психикой… А тебя мы уже знаем.
Марта задыхалась – злое отчаяние и обида душили спазмами и даже не давали слезам пролиться как следует.
– Да пошли вы все! – она махнула рукой в сторону Файдера, но не рассчитала и случайно задела его рукой по лицу. Свежезаточенный маникюр оставил розовую полоску на его щеке. Следующая секунда – и Марта, стукнувшись затылком о стену, охнула и оказалась прижатой в углу прихожей. Некоторое время они только молча шумно дышали в полумраке, как влюбленная парочка. Рука Файдера медленно двигалась вверх по бедру Марты, по животу, застывшей груди и остановилась на шее, зажав ее двумя пальцами. Он наклонился к ней близко-близко и задушевно прошептал:
– Нас учили, как держать колбу на опытах… двумя пальцами… за горлышко – очень-очень осторожно. Иначе дрогнет рука и весь эксперимент насмарку… а то и пораниться можно осколками.
Файдер, не убирая руки с шеи Марты, прикоснулся губами к ее лбу:
– Надо же, горячий какой. Может, ты заболела? Может, это какой-нибудь злой вирус, очумевший от жары?
Марта оцепенела от страха.
– Нет, Марта, я тебя обрадую – это не вирус. Просто так бывает, когда объект долго изучают по прямому контакту. Достаточно долго, чтобы простить этому объекту истеричные выходки.