Лунный бассейн. Металлическое чудовище (сборник)
Шрифт:
Дрейк наклонился за своим ружьем. Я неуверенно двинулся к краю слившихся кубов. Меня что–то осторожно подталкивало. Рядом со мной стоял Дрейк, держа за повод пони.
Куб наклонился, мягко, игриво, и с легким толчком мы все трое оказались на поверхности; мы с Дрейком в изумлении, а маленькое животное тут же принялось разминать ноги и облегченно ржать.
И тут неожиданно четыре блока, образовавшие нашу платформу, разъединились; к ним подплыл куб, на котором ехали женщины.
Четыре пристроились за ним и все вместе исчезли.
– Руфь! – В голосе
Мы подбежали к нему. Он стоял, сжимая ее руки, глядя на сестру. У нее были широко раскрытые мечтательные невидящие глаза. Лицо спокойное и неподвижное – зеркальное отражение неземного спокойствия Норалы.
– Брат! – Милый голос казался отдаленным, доносящимся из спокойного пространства, как отражение золотого голоса Норалы. – Брат, со мной все в порядке. Правда, брат, все хорошо.
Вентнор опустил вялые безжизненные руки сестры, повернулся к женщине, тело его напряглось лицо исказилось смесью гнева и боли.
– Что ты с ней сделала? – спросил он у Норалы на ее языке.
Она спокойно смотрела на него, его гнев ее не испугал, вызвал только легкое удивление.
– Сделала? – медленно повторила она. – Я убрала все, что ее беспокоило, подняла ее выше печалей. Я дала ей мир, и вам дам, если…
– Ты мне ничего не дашь! – яростно прервал он ее; и тут хладнокровие оставило его. – Проклятая ведьма, верни мне сестру!
В гневе он заговорил по–английски, она, конечно, не поняла слов, но гнев и ненависть поняла хорошо. Спокойствие ее дрогнуло, исчезло. В глубине глаз вспыхнули золотые огоньки, как в тот раз, когда она призывала Разрушителя. Не обращая на это внимание, Вентнор грубо схватил ее за обнаженное плечо.
– Верни мне ее, говорю тебе! – крикнул он. – Верни ее!
Глаза женщины стали – ужасны. В расширившихся зрачках сверкнули звезды; лицо стало лицом разгневанной богини. Я ощутил тень крыльев смерти.
– Нет! Нет, Норала! Нет, Мартин! – Покров нечеловеческого спокойствия, окутавший Руфь, разорвался; из–под него проглянула Руфь, какой мы ее знали. Она, протянув руки, бросилась между ними.
– Вентнор! – Дрейк схватил его за руки, крепко сжал. – Так вы ее не спасете!
Вентнор дрожал, чуть не всхлипывая. Никогда раньше я не подозревал, как велика его любовь к Руфи. Женщина тоже поняла это, пусть смутно. Под влиянием человеческой страсти, казалось, совершенно чуждой ей, ее спящая душа – я использую это популярное слово, чтобы обозначить все специфически присущее человечеству, – зашевелилась, просыпаясь.
Гневное выражение покинуло ее лицо; глаза ее, устремленные на девушку, смягчились. Она задумчиво взглянула на Вентнора, в ее взгляде явно сквозил интерес, вопрос.
Улыбка появилась на прекрасном лице, очеловечив его, преобразуя, делая нежным.
И на лице Руфи, как в зеркале, я увидел то же превращение!
– Идемте, – сказала Норала и двинулась к сверкающему занавесу. Она положила руку на шею Руфи, и у нее на плече я увидел следы пальцев Вентнора, оскверняющие чистоту ее
На мгновение я задержался, глядя, как их фигуры становятся туманными; потом торопливо пошел следом. Оказавшись в тумане, я ощутил приятное покалывание, ускорение пульса, ощущение прекрасного самочувствия.
Пытаясь расклассифицировать, привести в порядок свои ощущения, я принялся догонять ушедших вперед. Еще десяток шагов, и мы вышли из занавеса.
11. МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТОР
Мы стояли на краю колодца, стены которого из того же зеленого туманного свечения, через какое мы пролетели, только здесь оно плотнее; такое впечатление, будто его частицы прижаты друг к другу. На тысячи футов над нами поднимался туманный цилиндр, и в маленьком на расстоянии круге, который был выходом из него, я увидел звезды; и понял, что колодец находится под открытым небом.
Шахта не менее полумили в диаметре, и по всей ее высоте через равные промежутки проходят широкие аметистовые полосы – как кольца в пустом патроне. Они по цвету точно повторяли те, что я видел при спуске в это удивительное место и на фоне которых вырисовывались очертания удивительного города. Они все время вращались, и быстро.
Лишь один взгляд бросил я на них, потому что мое внимание приковало к себе нечто необыкновенное: сооружение, алтарь, машина – я не мог подобрать слова.
Основание его находилось всего в ста ярдах от нас и было концентрично по отношению к стенам шахты. Стояло оно на толстом круглом пьедестале как будто из непрозрачного горного хрусталя; пьедестал опирался на множество колонн из того же материала.
Над пьедесталом вздымалась некая структура, состоящая из сверкающих конусов и вращающихся дисков; фантастическая, но странно симметричная; причудливая, как угловатый головной убор горных богов яванцев – и в то же время холодно, болезненно математическая. Конусы торчали во всех направлениях, по–видимому, переплетенные полосками металла и света.
Какого они цвета? Мне почему–то пришел в голову тот загадочный элемент, который окрашивает корону Солнца, эту солнечную диадему, видимую только при полном затмении; неизвестный элемент, которому наука дала название короний и который никогда не был найден на Земле; впрочем, возможно, электричество – одна из форм его существования; осязаемое электричество; сила, тесно связанная с массой; энергия, превращенная в материю.
Тысячи конусов торчали во все стороны, заканчиваясь мощным шпилем, доходившим до самого выхода из колодца.
В их расположении мозг улавливал бесконечные расчеты, апофеоз геометрического выражения неизвестных пространственных измерений, уравнения, которыми руководствуются бесчисленные звезды.
Математика космоса.
Слева от хрустального основания вздымался большой шар. Он вдвое выше рослого человека и светлее остальных металлических существ, почти лазурный; и в других, каких–то неясных отношениях он тоже отличался от них.