Лунный бассейн. Металлическое чудовище (сборник)
Шрифт:
Мы пришли к выводу, что существует какой–то путь сообщения между Понапе и Нан–Танахом, который известен туземцам и используется ими для своих ритуальных целей. И еще мы решили так: когда в следующий раз наши рабочие покинут лагерь, мы сразу же, без промедления отправимся на Нан–Танах. Днем мы его обследуем, к вечеру Тора и моя жена вернутся в лагерь, а Стентон и я проведем ночь на острове, спрятавшись где–нибудь в безопасном укрытии и наблюдая за происходящим.
Луна постепенно проходила все фазы своего развития: убывала, пока на западе не остался узкий светлый серпик, потом снова начала округляться…
Приближалось полнолуние.
Перед тем как покинуть островок, наши люди чуть не плача умоляли нас уйти вместе с ними, но их назойливые просьбы лишь еще сильнее распаляли в нас страстное желание выяснить, что за странную картину мы наблюдали в прошлый раз: мы были абсолютно убеждены, что нас водят за нос. Во всяком случае Стентон и я придерживались именно такого мнения.
С Эдит все обстояло иначе: она вдруг впала в какую–то странную задумчивость, всячески уклоняясь от разговоров на эту тему.
Не успели наши люди скрыться за поворотом гавани, как мы сели в лодку и направились прямиком на Нан–Танах. Вскоре над нами нависли его могучие, облицованные камнем берега. Мы прошли между базальтовыми гранями гигантских прямоугольных призм, ограждающих проход, и причалили у полузатопленной пристани.
Прямо перед нашими глазами начинался ряд гигантских ступеней; поднявшись по ним, мы попали на широкую площадь, заваленную обломками разбитых колонн. В центре площади, позади разрушенной колоннады, возвышалась терраса, сложенная из таких же базальтовых блоков: я знал, что там внутри скрыт еще один внутренний дворик.
И теперь, Уолтер, чтобы лучше понять эту историю, и… — Трокмартин замолчал, подбирая слова, — и если ты надумаешь вернуться туда вместе со мной или, в случае, если меня заберут, пойдешь туда один по нашим следам… тогда слушай внимательно описание этого места.
Нан–Танах состоит в буквальном смысле из трех прямоугольников. Первый, самый внешний, образуют стены дамбы. Сложенные из монолитных блоков, обтесанных в форме ровных прямоугольных призм, они доходят до двадцати футов в высоту. Для того, чтобы найти проход в дамбе, двигайтесь вдоль канала (вы найдете его на карте), разделяющего Нан–Танах и островок–спутник под названием Тау. Вход в канал найти не так просто из–за густых зарослей ризофоры, но как только вы в него попадете, дальнейший путь уже не вызывает сомнений. Вы подниметесь по ступеням, ведущим прямо от причала и попадете во внутренний двор. Там вы увидите другую базальтовую стену: она представляет собой прямоугольник, с математической точностью повторяющий форму внешнего ограждения. Высота стен дамбы от тридцати до сорока футов, а первоначально, видимо, они были еще выше., теперь они частично оказались под водой. Стены, которые находятся в первом внутреннем дворе, возвышаются над дамбой футов на пятнадцать, и их высота меняется от двадцати до пятидесяти футов — здесь вследствие затопления суши стены тоже, по–видимому, постепенно опускаются под воду.
За стенами этого второго ограждения находится еще один внутренний дворик. В нем вы увидите террасу, сложенную из таких же блоков, что и базальтовые стены: высота у нее футов двадцать. Проникнуть за эти стены можно через многочисленные проломы, которые время проложило в каменной кладке.
Этот двор — сердце Нан–Танаха.
С террасой, вернее с огромным подземельем, которое под ней находится, связано имя реально существовавшей личности, дошедшее до нас из тумана далекого прошлого. Туземцы говорят, что там находилась сокровищница Хау–те–лур, могущественного короля, царствовавшего, по их выражению «давно–давно до наших отцов».
Хау — это древнее слово, и на языке туземцев Понапе оно служит одновременно для обозначения солнца и короля, поэтому Хау–те–лур, безусловно, переводится как «жилище солнечного короля». В этом названии почти наверняка отразилось воспоминание о династическом имени правителей народа, некогда обитавшего на тихоокеанском, ныне исчезнувшем, континенте: точно так же как правители династии древнего Крита носили имя миноса, а правители Египта — имя фараона, И как раз напротив этого «жилища солнечного короля» вы найдете лунный камень, за которым скрывается Лунная Заводь.
Этот камень обнаружил Стентон. Мы с ним обследовали внутренний двор, пока Эдит и Тора готовили ленч. Выйдя из–под сводов подземелья Хауте–лур, я увидел Стентона, стоящего у подножия террасы и с интересом изучавшего какую–то ее деталь.
— Что вы об этом скажете? — спросил он, и когда я подошел, указал на стену. Я перевел взгляд в это место. Стентон показывал на каменную плиту около пятнадцати футов в высоту и десяти футов в ширину. Прежде всего я отметил исключительную точность стыковки ее краев с окружающими блоками. Потом я обратил внимание на цвет плиты и отчетливо понял, что он несколько иной, чем у других камней: ее покрывал легкий матово–серый налет, неуловимо отдающий мертвечиной.
— Пожалуй, больше напоминает кальцинит, чем базальт, — сказал я.
Я дотронулся до плиты и тут же быстро отдернул руку. Легкая дрожь пробежала вдоль всей руки, как будто через меня разрядился заряженный «замерзшим электричеством» предмет. Я не могу назвать плиту холодной в том смысле, какой мы привыкли вкладывать в это слово. В нем была заключена застывшая сила, и сочетание слов, которое я использовал — «замерзшее электричество», — мне кажется как нельзя лучше соответствует тому, что я хочу выразить.
— Ага, — сказал Стентон, — и вас тряхнуло. А я уж было решил, что у меня тоже, как у Торы, начались галлюцинации. Кстати, обратите внимание, как нагрелись под солнцем соседние блоки.
Мы энергично принялись за обследование плиты.
Тонкая, как волосок, линия отделяла ее от прилегающих блоков: настолько тщательно, с ювелирной точностью были обработаны ее края. Основание плиты имело слегка округлую форму и так же плотно, как верхняя и боковые части плиты, стыковалось с огромными камнями, на которых покоилась плита. И еще мы заметили, что в нижних камнях была выдолблена ложбинка, повторяющая линию основания серого камня. От одного края камня до другого бежала постепенно понижающаяся впадина, как если бы плита стояла в центре неглубокой чаши и делила ее точно пополам.
Что–то в этой впадине показалось мне необычным, и я, наклонившись, провел по ней рукой. Вообразите, Гудвин — впадина оказалась такой гладкой, словно над ней только что поработали руки полировщика, хотя другие, образовывавшие чашу камни, имели точно такую же, как и все остальные камни в дворике, шероховатую и изъеденную временем поверхность.
— Это дверь! — воскликнул Стентон. — Она проворачивается вдоль оси в этой чаше. Вот почему ее поверхность такая гладкая.
— Возможно, ты и прав, — отвечал я. — Но как нам открыть ее?