Лунный череп
Шрифт:
В этих книгах было всё, что ему нужно.
Всё, с помощью чего он мог одолеть зло, пришедшее в Волчью Бухту.
Клауссена не заботило, верит кто-то или нет в его версию происходящего.
Он попробовал сначала поговорить с доктором, потому что Пэрри был образованным человеком.
И в этом была его ошибка.
Теперь ему придётся охотиться на зло самому.
Внезапно дверь распахнулась.
На пороге стояла молодая женщина без одежды.
– Я чувствую себя грешницей, - произнесла она.
– 22-
Шериф «Большой» Билл Лаутерс стоял на ухабистой грунтовой дороге, ведущей к церкви.
Он огляделся, достал бутылку ржаного виски, залпом допил оставшееся и отбросил бутылку в сторону.
Он вытер губы рукавом дублёнки и затаился, проверяя, есть ли кто поблизости.
Никого не было.
Ему предстояло дело с преподобным, и оно требовало уединения.
Похоже, он пришёл вовремя.
Ни в церкви, ни вокруг неё движения не наблюдалось.
Никаких старушек.
Никаких грешников, ищущих прощения.
Отличный день для небольшой дискуссии.
Отличный день, чтобы научить Клауссена уму-разуму.
В обоих направлениях дорога была пуста, Лаутерс быстро пересёк её по плотно утрамбованному снегу и вошёл в церковь.
Внутри было тихо.
Шериф выглянул за дверь, проверяя, не следит ли за ним кто-нибудь. Никого не было.
Он двинулся по проходу мимо полированных скамей.
Он двигался медленно, беззвучно.
И это было огромным достижением, если учесть, что с тех пор, как он час назад покинул дом Пэрри, он только и делал, что пил.
Лаутерс питал слабость к виски. Виски в кофе. Виски со льдом. Виски прямо из бутылки.
Вид значения не имел.
Лаутерс точно знал, что без виски он будет несчастен.
Безнадежная развалина.
А вот с виски... С виски он был смелым, решительным законником, способным без страха сойтись с любым вооружённым бандитом.
Лаутерс не спеша приблизился к алтарю.
По пути в тихой темноте он непроизвольно заметил, где под ногами истончился ковёр, в каких молитвенниках истрепалась обложка, и какие скамьи требуют ремонта.
Несмотря на шум в голове от выпитого, Лаутерс оставался внимательным и обстоятельным.
У него было дело, и он его закончит.
В самой церкви Клауссена не было. Значит, он сидит в доме приходского священника.
Лаутерс знал, что там преподобный спал, ел и замышлял свои игры и козни.
– Больше этого не будет, - выдохнул Лаутерс себе под нос.
– Не будет.
Шериф ждал этого дня долгие годы.
Он ничего не сказал, когда Клауссен появился в городе, распираемый чувством собственной важности и святости.
Он ничего не сказал, когда Клауссен во время проповеди с кафедры осудил на вечные муки и пламя ада честных людей.
Лаутерс даже не сказал ничего, когда этот сумасшедший, стуча Библией, настроил жену шерифа против него самого.
Он смирился.
Но когда Клауссен начал критиковать работу шерифа и отсутствие прогресса в расследовании убийств... Это было последней каплей.
А теперь он несёт эту суеверную чушь про призраков.
Лаутерс больше не мог терпеть.
Пришло время заплатить Клауссену за свои грехи.
Лаутерс не позволит этому чёртовому святоше ввергнуть Волчью Бухту - его город - в панику своими страшилками.
Нет. То, что произойдёт сейчас, должно было произойти уже давно.
Лаутерс вошёл в дом.
Первой комнатой была маленькая гостинная с разожжённым камином.
Лаутерс на пару секунд поднёс руки к огню, пытаясь отогреть пальцы.
Потом заглянул на кухню и в тесный кабинет Клауссена.
Преподобного нигде не было.
Значит, остался только второй этаж.
Лаутерс начал подниматься по узкой лестнице и замер на второй ступеньке.
Сверху доносились звуки.
Стоны.
Скрип пружин на кровати.
Либо Клауссена убивали и он метался от боли, либо...
«Да нет, - решил Лаутерс, - второй вариант невозможен».
Нет, только не преподобный Клауссен. Благочестивый ханжа Клауссен на такое не способен.
Лаутерс медленно двинулся вверх по лестнице и остановился на верхней ступени.
Теперь он отчётливо слышал два разных тембра стонов.
Клауссена и задыхающейся, разгорячённой женщины.
Лаутерс усмехнулся и двинулся по коридору к первой двери, которая была слегка приоткрыта.
Он постоял перед ней около минуты, а потом пинком ноги распахнул настежь.
Сначала его никто и не заметил.
Клауссен лежал на кровати совершенно голый, и его запястья были привязаны кожаными ремнями к столбикам у изголовья.
А верхом на нём, тоже обнажённая, сидела Нелл Хатсон - проститутка из заведения мадам Тилли.
Её спина была мокрой от пота, а широкие бёдра поднимались и опускались с такой силой, что вдавливали преподобного в матрас и грозили развалить кровать.
– Так, так, так, - протянул Лаутерс.
– И что у нас тут происходит?
– 23-
На холмах, в лагере черноногих, Смеющаяся Луна выглянула из хижины.
Она смотрела на купальню-инипи.
Из неё только что вышли её отец, Герберт Бешеный Хвост, и другие члены Братства Черепа.