Лунный камень
Шрифт:
Снова неприятно колет в груди. Девчонка ведь такая непосредственность, живая, искренняя – все эмоции как на ладони. А я ей, видимо, враг теперь.
– Спасибо, – усмехаюсь мягко, давая понять, что её бунт не задевает.
И сам не знаю, зачем – не то чтобы тянет и дальше испытывать её терпение. Или её папаши уж тем более – его буравящий то её, то меня взгляд вообще игнорирую. Будто и о присутствии забываю, лишь в подсознании где-то держу.
В общем, непонятно, чего я добиваюсь – но ничего и не получается.
Ну что ж… Придётся вернуться к куда менее приятному: разговору с её папашей. Вот как такой мерзкий человек мог поучаствовать в воспроизведении на свет такой горячей и интересной девчонки?
– Ты не трогаешь стаю, я не трогаю Свету. Нормальный ведь договор, – чеканю Василию, хотя скорее устало, чем жёстко. – Или твои охотничьи амбиции важнее любви к дочери?
У него аж ноздри дёргаются. Смотрит на меня так, будто едва выносит моё присутствие, не то что разговор со мной. Хотя вообще-то не припомню, чтобы моя стая кому-то жить мешала. Откуда такая ненависть?
– Мы уедем, – ну и упорство. Я ведь как бы благополучием его дочери тут открыто угрожаю. И со всей серьёзностью причём.
Или Василий привык, что я не играю грязно? Ну так пусть обломается, не отступлю. Видел его страх – а это основа.
– Я вас найду.
Он сжимает челюсть. Кажется, не так уж сомневается, что я могу исполнить угрозу. И Света уже бросилась мне в глаза – нет смысла её прятать. Что хочу, я получаю.
И кого тоже…
– Чтобы я договорился о чём-то с тебе подобными… – выдавливает он с отвращением.
Задолбал уже брезгливого из себя строить. Знал бы, сколько возможностей прикончить его я сознательно упускал. И сколько раз в прямом смысле спасал ему жизнь, удерживая от такого шага и других.
Может, пора его просветить?
– Ты жив лишь потому, что не хочу марать об тебя руки, – как можно более доходчиво обозначаю. И зачем-то добавляю: – А теперь ещё из-за дочери. Неохота лишать такую милаху отца.
Не то чтобы я лишний раз издеваюсь над ним упоминанием интереса к Свете – и сам не знаю зачем про милаху сказал, просто на языке вертелось. Но, кажется, в тему. Василий разве что не зеленеет от злости, причём бессильной.
– Но не советую нарываться, – давлю тяжёлым взглядом. – Интересы стаи для меня превыше всего.
Василий неожиданно разворачивается и следует примеру дочери: просто идёт к двери, ни слова не сказав. Но как бы от него это вообще лишнее. Мне нужен результат. Иначе нахрена я всё это начал и девчонку напугал?
– Ты меня услышал? – сурово интересуюсь ему вслед.
– Катись ко всем чертям, псина, – неожиданно огрызается Василий, который до этого, видимо, демонстрировал чудеса терпения.
Да что с ним не так? Откуда столько упорства?
– Ты хочешь лишиться дочери?
– Я и так уже её лишился, – выдавливает он себе под нос и всё-таки берётся за дверь, пока я осмысливаю это внезапное уверенное заявление. Почти обречённое причём.
И вот как это понять? Типа с момента, как я её увидел? Или речь о чём-то другом?..
Глава 5. Света
Никак не могу переварить сегодняшний день. И открытия его невероятные, и знакомства выбивающие. Вернее, оно одно было, но настолько яркое, что в себя прийти не могу.
В голове всё ещё вертятся слова тренера о том, как он намерен со мной поступить. И ведь заявил всё это отцу! Что это вообще было? Они знакомы, или как?
Едва не задыхаюсь от горечи и чуть ли не обиды. Я ведь действительно надеялась на эти тренировки. Хотела перестать уже наконец бояться: и папу, и себя, собственную сущность. Думала, если освою какой-то боевой спорт, стану увереннее. Драться с родителем, конечно, не собиралась, но и ходить на цыпочках перед ним утомило. Унизительно это и выматывает.
Но что делать дальше? Не тренироваться же у озабоченного женоненавистника! А иначе назвать его сложно после того, что я услышала – он ведь обо мне как о вещи говорил, не имеющей собственных чувств и желаний.
– Как это понять? – заходя ко мне в комнату, сразу жёстко допытывается папа. – Почему тебя подвозит хрен пойми кто, да ещё так поздно?
– Поздно… – автоматически повторяю, пока мысленно ищу ответ под его требовательным взглядом. Прямо как в детстве. – Я задержалась в универе, а он вроде как тренер по боям без правил.
Осекаюсь, понимая, что выдаю, возможно, лишнюю информацию. Конечно, ходить я на тренировки больше не буду, разве что у Димы попрошу отдельно давать мне уроки. Но ведь собиралась, и папе вряд ли стоит об этом знать. Даже не сомневаюсь, что он не одобрит подобного.
Но папа не уделяет этому никакого внимания, сразу полыхая негодованием:
– «Вроде как тренер»? А ты в курсе, что этот твой вроде как тренер – оборотень? Я должен поверить, что случайно так совпало, что именно он тебя провожал?
Вздрагиваю. Это первый раз, когда папа произнёс слово «оборотень», не притворяясь, будто их нет. Скорее всего, он сделал это на эмоциях, но мне не по себе от такой прямоты. Даже более жутко, чем когда осознала реальность сегодня днём в универе.
Напряжение накаляет воздух, когда наши взгляды сталкиваются в своеобразной схватке. Папа наверняка видит, что его слова о существовании оборотней меня не удивляют. И не похоже, что так уж жалеет о вырвавшихся вопросах. Нервно сжимаю и разжимаю пальцы… Что теперь будет?