Лунный камень
Шрифт:
Предложив этот вопрос мистеру Мертуэту, я счел нужным добавить, что слышал о мальчике, о чернилах и обо всем остальном и что объяснение, основанное на теории ясновидения, для меня неубедительно.
— И для меня также, — ответил мистер Мертуэт. — Ясновидение в данном случае — просто проявление романтической стороны индусского характера. Для этих людей окружить утомительное и опасное предприятие в чужой стране элементами чудесного и сверхъестественного — значит освежить и успокоить душу. Согласен, что это совершенно непонятно для англичанина. Их мальчик, несомненно, — субъект, чувствительный к гипнотическому влиянию, и под этим влиянием он откликается на то, что чувствует человек, гипнотизирующий его. Я изучил теорию ясновидения, и мне не удалось установить, чтобы практические ее проявления заходили далее этого пункта. Индусы смотрят на этот
— Без всякого сомнения, мистер Мертуэт! Но я с нетерпением жду рационального объяснения той трудности, о которой сейчас вас спросил.
Мистер Мертуэт улыбнулся.
— Объяснить ее легче всего, — сказал он. — Позвольте мне для начала признать, что ваше объяснение дела было совершенно правильно. Индусы, без сомнения, не знали, что именно сделал мистер Фрэнклин Блэк с алмазом, потому что они совершили свою первую ошибку в первый же вечер приезда мистера Блэка в дом его тетки.
— Первую ошибку? — повторил я.
— Конечно! Ошибка их состояла в том, что они допустили Габриэля Беттереджа застать их на террасе вечером. Однако они сами тут же увидели свою ошибку — потому что, как вы опять сказали, имея много времени в своем распоряжении, они не подходили к дому несколько недель после этого.
— Но почему, мистер Мертуэт? Вот что хотел бы я знать! Почему?
— Потому что ни один индус, мистер Брефф, не станет подвергать себя бесполезному риску. Пункт, написанный вами в завещании полковника Гернкастля, сообщил им, — не правда ли? — что Лунный камень переходит в полную собственность мисс Вериндер в день ее рождения. Очень хорошо. Скажите мне, как разумнее поступить людям в их положении? Сделать ли попытку похитить алмаз, пока он находится у мистера Фрэнклина Блэка, когда стало ясно, что он что-то подозревает и умеет перехитрить их, или подождать, пока алмаз будет в руках молодой девушки, которая с невинной радостью будет надевать эту великолепную вещь при всяком возможном случае? Может быть, вам требуется доказательство правильности моих слов? Пусть поведение индусов послужит вам этим доказательством. Они появились в доме, переждав все эти недели, в день рождения мисс Вериндер и были вознаграждены за свое терпение созерцанием Лунного камня на платье мисс Вериндер. Когда позднее в этот вечер я услышал историю полковника и алмаза, я был так уверен в исключительной опасности, какой подвергался мистер Фрэнклин — индусы непременно напали бы на него, если бы он вернулся в дом леди Вериндер один, а не в обществе других людей, — и так сильно был убежден в еще худшей опасности, предстоящей мисс Вериндер, что посоветовал последовать плану полковника и уничтожить значение камня, разбив его на отдельные куски. Его необыкновенное исчезновение в ту ночь, сделавшее совет мой бесполезным и смешавшее все планы индусов, их арест на следующий день и заключение их в тюрьму как мошенников и бродяг, помешавшее им предпринять что-либо, известны вам так же хорошо, как и мне. Здесь кончается первое действие. Прежде чем идти дальше, могу ли я спросить, насколько объяснение мое удовлетворительно для практического человека?
Нельзя было отрицать, что он прекрасно разрешил для меня трудный вопрос, — и по милости своего знания им индусского характера, и потому еще, что ему не пришлось, как мне, думать о сотне других завещаний после смерти полковника Гернкастля!
— Итак, — продолжал мистер Мертуэт, — первая возможность, представившаяся индусам, захватить алмаз была для них потеряна в тот день, когда их посадили во фризинголлскую тюрьму. Когда же представилась им другая возможность? Другая возможность представилась, как я могу доказать, когда они еще сидели в тюрьме.
Прежде чем продолжать свой рассказ, он вынул свою записную книжку и раскрыл ее.
— В те дни я гостил у моих друзей во Фризинголле, и за два дня до того, как индусов освободили —
Он подал мне развернутую книжку. Прежде всего был скопирован адрес письма. Он был написан сплошной фразой, без знаков препинания: «Трем индусам живущим у дамы называющейся Маканн во Фризинголле в Йоркшире». Затем следовал оригинальный текст, а английский перевод стоял в конце и состоял из следующих таинственных фраз:
«Именем правителя Ночи, который восседает на Сайге, руки которого обнимают четыре угла земли!
Братья, обернитесь лицом к югу, приходите ко мне на улицу многошумную, спускающуюся к грязной воде!
Причина этому та:
Мои собственные глаза видели его».
На том письмо и кончилось, не было ни числа, ни подписи. Я подал его обратно мистеру Мертуэту и признался, что этот любопытный образчик индусской корреспонденции поставил меня в тупик.
— Я могу объяснить вам первую фразу, — сказал он, — а поведение индусов объяснит остальное. Бог луны представлен в индусской мифологии четвероруким божеством, сидящим на антилопе, а один из его титулов — правитель Ночи. Здесь есть что-то подозрительно похожее на косвенный намек на Лунный камень. Теперь посмотрим, что сделали индусы, когда тюремные власти вручили им письмо. В тот самый день, как их освободили, они тотчас отправились на станцию железной дороги и заняли места в первом же поезде, отправлявшемся в Лондон. Во Фризинголле мы все очень жалели, что над дальнейшими поступками индусов не было установлено тайного наблюдения. Но после того как леди Вериндер отпустила сыщика и остановила дальнейшее следствие о пропаже алмаза, никто уже не мог ничего предпринять в этом деле. Индусам дана была воля ехать в Лондон, они в Лондон и поехали. Когда мы в следующий раз услышали о них, мистер Брефф?
— Когда они стали надоедать мистеру Люкеру, — ответил я. — шатаясь около его дома в Ламбете.
— Вы читали о том, как мистер Люкер обратился к судье?
— Да.
— Если вы припомните, он упомянул об иностранце, служившем у него, которого он только что уволил, заподозрив его в покушении на воровство; он думал также, что этот иностранец действовал заодно с индусами, надоедавшими ему. Вывод, мистер Брефф, напрашивается сам собой: и относительно того, кто написал индусам письмо, поставившее вас сейчас в тупик, и о том, какую восточную драгоценность этот служащий покушался украсть у мистера Люкера.
Вывод, как сам я поспешил признать, был достаточно ясен, чтобы его еще разъяснять. Я и раньше не сомневался, что Лунный камень попал в руки мистера Люкера именно в тот промежуток времени, о котором упоминал мистер Мертуэт. Меня только смущало, как могли индусы узнать об этом.
Сейчас и этот вопрос — по-моему, самый трудный — получил разрешение, как и все остальные. Хоть я и юрист, я почувствовал, что мистер Мертуэт благополучно проведет меня с завязанными глазами по самым последним извилинам лабиринта, которым он вел меня до сих пор. Я сделал ему этот комплимент, и он любезно его принял.
— Помогите и вы, в свою очередь, прояснить мне один момент, — попросил он. — Кто-то отвез Лунный камень из Йоркшира в Лондон и кто-то отдал его в заклад, а то бы он не был в руках мистера Люкера. Знают ли уже, кто это сделал?
— Насколько мне известно, еще нет.
— Ходили какие-то слухи о мистере Годфри Эблуайте — не так ли? Мне сказали, что он знаменитый филантроп, — это уж прямо говорит против него.
Я искренне согласился с мистером Мертуэтом. В то же время я почувствовал себя обязанным сообщить ему (вряд ли нужно писать, что я не назвал имени мисс Вериндер), что мистер Годфри Эблуайт был очищен от всякого подозрения на основании показаний такого лица, за правдивость которого я мог поручиться.