Лунный принц
Шрифт:
– Очень тебя понимаю. Я просто жажду того же. Правда, в нашем случае говнюки разные, но сути дела это не меняет.
– Да уж! Мы с тобой те ещё героини. Живём прямо на подоконнике окна Овертона. Что ни день, то новый сквозняк. Как бы крыша от такого урагана не поехала? Твой будущий муж, за которого ты должна выйти по воле давно сгнившего чокнутого предка, предписавшего тебе для получения наследства это странное замужество, не видит ничего предосудительного в том, чтобы признаваться тебе в глубокой и чистой любви, а самому при этом крутить амуры с родной сестрой.
– Крутить амуры? Мягко сказано, – вздохнула Катрин.
– Я всегда мягко выражаюсь, ты же знаешь? Я воспитанная девушка. Но и моего хорошего воспитания не хватает, мать твою, на цензурное восприятие ситуации, в которой я неожиданно для себя влюбилась в брата парня, которого любила с детства и который изнасиловал мою сестру. А этот парень спит с другим своим братом и… – Мередит моргнула и засмеялась.
Смех её был лёгким, как вспенившееся шампанское.
– Представь, до чего мы дошли, если всё это кажется вполне обыденным?
– Слава богу, пока нет, – откликнулась Катрин, – не кажется.
– Слава богу, – согласилась с ней Мередит. – Но что будет дальше? Эти Элленджайты отформатируют нас по своему образу и подобию?
– Ни за что! Это им придётся принять наши правила игры.
– Точно. Или играть с ними мы уже не будем.
Подруги рассмеялись, хотя у обеих на душе было совсем не радостно.
Правду говорят, что долгожданное событие происходит как раз в тот самый момент, когда его совсем уже не ждёшь.
Утром Мередит проспала. Поскольку вестей от Альберта больше не было никаких, Катрин приняла решение отправиться в Кристалл-Холл, как не отговаривала её Линда.
– Я поеду – и точка! – заявила подруга. – И не надо меня сопровождать. Дорогу я знаю. К тому же я собираюсь закатить грандиозный скандал и свидетели предстоящего безобразия мне не нужны.
– Ты расстроена. А путь не близкий.
– Я не расстроена, Линда. Расстроена я была вчера. А сегодня я злая. Когда злая, я собранная и очень внимательная. Так что не стоит за меня беспокоиться.
– Линда! – встряла в беседу сестры с подругой Мередит. – Не вмешивайся. Пусть делает, как знает.
– Как хотите, – досадливо пожала плечами старшая сестра.
– А я, пожалуй, съезжу-ка на лекцию. Подремлю там, – сообщила Мереди о своих намерениях.
Оставаться дома значило продолжить разговор об отъезде, а Мередит старалась, как могла, оттянуть этот момент.
Утренняя толчея в городе была вполне обычной. Будто ничего в мире не изменилось. Да так оно, в принципе, и было. Наши переживания, какой бы остротой не отличались, мироздания не порушат. Небо на землю для каждого падает в час его смерти, но для остальных остаётся как было – то низким, то высоким, но всегда далёким и равнодушным.
Проторчав с полчаса в пробках, Мередит через час после того, как отъехала от ворот собственного дома, припарковалась на стоянке перед университетом.
Когда тонкая, стройная фигура отделилась от многочисленных теней, окружающих университет, сердце девушки болезненно встрепенулось. Она почти не чувствовала пронзительного, холодного ветра, разбрасывающего короткие кудряшки вокруг её лица, бросая их на глаза.
Артур передвигался с непринуждённой лёгкостью. В отличие от Ливиана или того же Кинга, в нём не чувствовалось ничего хищного и всё же печать обречённости лежала на тонких, удивительно ярко западающих в память, чертах.
Мередит при виде него всегда приходил на ум образ надломленного цветка, ещё не увядающего, но уже не цельного. Он не то, что не сопротивлялся року, а словно приветствовал его острый серп с пронзающим душу сладострастием.
Артур остановился рядом, поднимая на Мередит серые, прозрачные глаза. Улыбка, скользнувшая по губам, осветила его лицо совершенно так же, как лучи солнца преображают тусклые улицы.
– Привет, Мередит. Я ждал тебя больше часа, надеясь перехватить до занятий и уже начал сомневаться в том, уж не пропустил ли?
Мередит подняла воротник, чтобы защитить шею от всё набирающего силу северного ветра:
– Ты не спешил с выходом. Мы же договорились встретиться неделю назад?
– Ты не в курсе? У меня умерла мать. И да, я понимаю, что мог позвонить, но… так сложилось. Стоит рассказать правду, мало кто поверит. А лгать – к чему?
– Ты мог не делать ни того, ни другого. Просто позвонить и дать знать, что думаешь обо мне! Что я хоть что-то для тебя значу! Но ты просто исчез. Ты даже ни на один звонок мой не ответил.
– Прости.
– Прости? – обескураженно переспросила Мередит. – Это всё, что ты можешь сказать? После того, как исчез на две недели. Просто – прости?..
Заметив, как Артур поменялся в лице, Мередит решила сбавить обороты. Оттолкнуть его она вовсе не хотела. И ведь он всё же пришёл.
– Ладно, – скрестила она руки на груди. – Я готова тебя выслушать. Если тебе, конечно, есть сказать?
– Ты ждёшь от меня оправданий?
– Тебя это удивляет?
– Не знаю. Я не люблю оправдываться. И не умею.
– Хорошо. Достаточно будет объяснений.
– Если я скажу тебе правду, ты сочтёшь меня сумасшедшим.
– Ты попробуй.
И без того светлые, серо-дымчатые глаза Артура словно выцвели, делаясь почти бесцветными, превращаясь в холодные кристаллики льда.
– После того, как моя мать скончалась от передозировки наркотиков Энджел и Сандра решили её воскресить.
– Что?… – моргнула несколько раз Мередит, пытаясь осмыслить услышанное. – Чего они решили?..
– Я предупреждал – звучит бредово. Но что ещё бредовей, у Сандры получилось. Ты когда-нибудь хотела увидеть настоящего зомби?