Лууч. Затмение
Шрифт:
– Оксфордский хлопок. А лучше, херингбон. Мне почему то видится что она у вас будет нежно голубая.
– Да вы уже предлагали.
– Тогда нежно зелёная.
Нет. С зелёным пока подождите. Рубашка будет светлокоричневая.
– Светлокофейные тона вам очень! – особенно она подчеркнула это слово. – Очень подойдут. Вы же классический блондин Лууч.
– Пусть будет светло кофейная. Херинборг мне нравится больше. У него фактура приятная.
– Согласна с вами и она менее формальна чем тот же оксфордский хлопок. Идём дальше?
– Да. Ремень к брюкам на ваше усмотрение. Главное чтобы надёжный и не тянулся.
– Под тёмно-серые брюки подойдёт, классический чёрный. Широкий, лучшего качества и с широкой же бляхой, раз мы отказываемся от типичной офисной классики, то и подойдёт лучше всего текстильный. Он как раз почти не тянется и при том очень прочный.
– Пусть будет так. Что я упустил?
– Жилетку будете подбирать?
– Оставлю на ваш вкус. Главное чтобы в тон к брюкам и побольше карманов.
– Я поняла. Далее.
– Далее о зелёном. Мне нужно классическое пальто.
– Тёмно синее?
– Ни в коем случае. Не выношу тёмно синий цвет. Я не моряк. И ни смотрите в сторону оранжевых, бежевых и прочих песчаных дюн, мы живём не в пустынных барханах и степных лугах.
– Бордо?
– Бордовый слишком ярко.
– А серый очень скучно. Ну, тогда цвета изумрудного очень будет хорошо, под ваши выразительные синие глаза.
– Лучше цвета еловой хвои. Я не привык одеваться ярко и вызывающе. Однобортное, умеренного кроя, просторное но уталенное. Прочного сукна. Чтобы было удобно сидеть как на лошади, так и в машине.
– С вашим видом, всё что ни наденьте, будет ярко и вызывающе, – вдруг покраснела она одними щёчками, но словно вспомнив где она, тут же оправилась. – Я бы советовала кромби или коверкот.
– Давайте смотреть.
– Господин Лууч. Дождитесь меня пока у того столика, где лежат ваши вещи. Я пока подберу всё, что вам нужно, а затем приду к вам сама.
– Вы очень любезны.
– Анна, обратилась она к неподалёку стоящей шатенке. Подай пока нашему дорогому клиенту горячий чай. Прошу вас, – указала она рукой. – Располагайтесь пока за тем бархатным диваном цвета ирландского мха.
– Вы чрезвычайно любезны, – улыбнулся я лучезарно на сияющую улыбку Марии и пошёл занимать свой диван.
Едва я присел и задумался, не успев ещё толком расслабиться, как подошла, цокая высоким каблуком Анна с серебряным подносом, небольшим белого фарфора чайником и такой же белой чашечкой с голубыми узорами. Там же стояло блюдце с печеньем. Плитка горького шоколада. И очень скромная вазочка с сухофруктами и орехами. Отдельно лежали ломтики лимона, апельсина.
– Приятного чаепития, господин Лууч. Если пожелаете еще чего-нибудь. Позовите меня. Я буду неподалёку.
– Что в чайнике?
– Просто зелёный чай. Шри-Ланка. Освежает и тонизирует.
– Благодарю вас Анна за дюжее беспокойство. Непременно.
Цокот каблуков едва затих, как я чуть не набросился на съестное. Только чувство врождённой скромности не позволили мне прорычать как тигру, когда я съел все дольки апельсина. Голод оказывается давно точил меня. Только вот всё было некогда думать о своём животе. Насильно заставляя себя не торопиться, я с великим аппетитом съел всё принесённое и теперь наслаждался зелёно-жёлтым напитком. Поражаясь, как быстро он приводит меня в новый ещё более лёгкий тонус, после не менее освежающих, горячих и контрастно ледяных (чтобы не спалось) водных процедур в прачечной.
Едва я закончил с последней чашечкой, каких вышло только три, как подоспела с целой кипой вещей на обеих руках Мария.
– Уже готовы перевоплотится? – сказала она словно запыхавшись.
– Скорее восстать из пепла, как птица Феникс.
– Вы господин Лууч и все эти вещи, которые мы выбрали… – добавила она, когда я скрылся в раздевалке со всей громадой всего что она принесла. – Это так романтично.
Глава 3. Камуфляж
Выбор оказался не затруднителен. Я точно знал, что мне нужно, а ещё Мария подобрала все вещи идеально под тот вкус который я успел ей выразить и возможно даже привить. Всё было в двух трёх вариантах, так что когда я вышел, она смотрела на меня такими влюблёнными глазами, будто я сейчас же должен был срочно взять её под венец.
Всё соответствовало требованиям. Высокие чёрные ботинки классического ежедневного образца (в том смысле, что не были очень уж элегантные туфли, а скорее прочные, устойчивые к нагрузке и эксплуатации, обувь странника и путешественника) прикрывали изящно сидящие серовато зелёные брюки с интересным названием цвета – «тундра». Древесной угольный ремень, текстильный, очень плотной, явно машинной вязки, но достаточно эластичный и совсем не жёсткий с глухой монолитной пряжкой, системы «зубастый крокодил». На него хорошо пристроился мой нож.
Рубашка свободная, уталенная, как условились кофейного цвета, из приятной текстуры хиринборг и не мешающим тонким воротником – сразу завоевала моё доверие. Поверх неё легла кварцевого цвета жилетка, очень под стать брюкам цвета тундра. Я сразу рассовал все свои мелкие вещи по её сплошь потайным кармашкам.
Верхнюю одежду, я тоже выбрал почти мгновенно, так что сейчас с плечей моих сходило вниз отменного качества лёгкое тёмно зелёное пальто, не самого выразительного цвета, безупречно подчёркивающее все остальные на мне цвета и гармонируя с общим образом – отменно одетого франта. К тому же волосы мои уже слегка подсохли, но всё ещё оставались влажными и раскиданными по всей спине и плечам. Завершали мой образ перчатки – я ничего про них не говорил, но Мария словно прочитав мои мысли предоставила мне на выбор три пары, из которых я конечно же выбрал замшевые цвета мха в самых глухих сумерках. Так чтобы они не выбивались из общего духа и подходили к пальто.
– Боже мой, – наконец пришла в себя Мария, заливаясь румяным счастьем. – Да вы просто денди.
– Этому я целиком обязан вам, и вашему вкусу. А теперь с вашего позволения, я был хотел за всё это расплатиться.
– Конечно, следуйте за мной. Вот ещё, – вдруг заколебалась девушка, отошла в сторону и вернулась. – Вот, – она одела мне на запястье классического вида золотистые часы на мягком ремешке. – Теперь вы просто истинный джентльмен.
– Как приятно оказаться в мире, где высокий дух искусства и хорошего вкуса живёт ещё в сердцах людей и вяжется с их чувством прекрасного. Хоть это всего лишь одежда.