Львица
Шрифт:
Улыбаясь, Дэниэл повернулся лицом к Эмме. Морщинки в уголках его рта стали еще глубже.
— Здесь неподалеку находится моя маньята. Там вся моя родня — мои братья, а также братья и сестры моих родителей, их дети — словом, много людей. Там живут и мои родители, — с особой теплотой в голосе и во взгляде сказал Дэниэл. — Если бы у нас было больше времени, я бы обязательно познакомил вас с ними. Но если уж туда ехать, нужно быть готовым к большому пиру.
Эмма вежливо улыбнулась в ответ. Она не ела с самого утра и явственно ощущала пустоту в желудке. Тем не менее она была рада, что им не суждено попасть на этот хваленый пир. Ей бы очень не хотелось выбирать между отказом от еды и риском подхватить бруцеллез от сырого молока. Она с тоской вспомнила о завтраке в том отеле, где
— Надеюсь, мы сможем перекусить в Малангу, — сказала Эмма. — Честно говоря, я проголодалась.
— Непременно, — заверил ее Дэниэл. — Но сначала нам нужно заехать в полицейский участок, ведь мы приедем уже под вечер. А пока что возьмите вот это. — С этими словами Дэниэл достал из отделения в двери машины пакет ирисок. — Это мой тайный запас, на крайний случай. Приходится прятать их от Ндугу.
При этом выражение его лица было достаточно серьезным, но в голосе звучали озорные нотки.
Эмма охотно взяла одну конфету. Развернув обертку, она положила ириску в рот и почти почувствовала, как сахар проникает в ее кровеносную систему и наполняет жизненной энергией.
— Скоро мы выедем на дорогу, — сказал Дэниэл. — Она проходит возле вершины вон того холма.
Подъехав к тому месту, на которое указал Дэниэл, они действительно увидели грунтовую дорогу, бледной лентой извивающуюся среди кустарника. Дэниэлу пришлось нажать на газ, чтобы переехать через земляной бугор и попасть на нее. Затем они повернули налево и поехали по сравнительно ровной поверхности. Дэниэл откинулся на сиденье, положив одну руку на руль. Через несколько километров они увидели впереди серебряную полоску реки. Почти не снижая скорости, Дэниэл направил машину прямо через реку, поднимая волны по обеим сторонам от колес. Эмма подумала, что, если бы за рулем сидел Саймон, она бы давно уже уцепилась руками за поручни, плотно прижимая ноги к полу. Но Дэниэл вел машину с такой уверенностью, что можно было ни о чем не беспокоиться. Казалось, что машина — это продолжение его тела, а местность вокруг — его родной дом, что, собственно говоря, было чистой правдой.
Вскоре они уже ехали мимо пыльных огородов с рядами кукурузы. По обеим сторонам дороги росли папайи и всклокоченные банановые деревья, а рядом стояли квадратные земляные хижины под ржавыми жестяными крышами. Услышав шум машины, люди поднимали голову, и Дэниэл каждый раз махал им рукой в знак приветствия.
— Вы знакомы со всеми этими людьми? — спросила Эмма.
— Нет, но если я с кем-то встречаюсь взглядом, мне нужно поприветствовать этого человека.
По мере того как пространство между хижинами уменьшалось, поселок становился все плотнее и плотнее. Вдоль дороги тянулись магазинчики с покрашенными фасадами и с решетками на окнах, в которых не было стекол. На улице было много людей и совсем мало транспорта, большую часть которого составляли старые автомобили и грузовики, но кое-где попадались и изрядно потрепанные минивэны. Эмма ждала, что вот-вот появятся какие-нибудь более приличные здания — двухэтажная администрация, офисы или гостиница. Однако узкая грунтовая дорога привела их на открытый квадратный участок голой земли, по периметру которого тянулись все те же торговые лавки. В глубине площади виднелась небольшая церковь, помеченная крестом, а рядом с ней — мечеть с зеленым куполом. Между ними стояла открытая трибуна, украшенная драпировкой из яркой ткани. На другой стороне площади она увидела вытянутое здание, сложенное из глинобитного кирпича. Небольшой участок перед зданием был огорожен выкрашенными в белый цвет камнями. Здесь же был установлен и флагшток, на котором понуро висел флаг Танзании.
Дэниэл проехал между двумя большими камнями, с помощью которых был обозначен вход, и припарковал машину возле главной двери. Затем он выключил двигатель и сказал:
— Ну, вот мы и приехали.
Потянувшись рукой на заднее сиденье, Дэниэл достал оттуда
Эмма тоже вышла из машины, неся на плече собственную сумку. Стоя на одной ноге, Дэниэл пытался вытереть пыль с ботинок то об одну, то о другую штанину. Посмотрев на свою футболку, он усмехнулся:
— Да уж, не самый лучший вид для визита в полицию.
— По меньшей мере отряхните грязь от копыт того ягненка, — предложила Эмма, указывая рукой на пятна, но стараясь не дотронуться ненароком до его груди. — И клочки шерсти тоже.
Эмма наблюдала, как он отряхивает футболку, потом кивнула и одобрительно произнесла:
— Так-то лучше.
Пока они разговаривали, на капот их машины забрался мальчуган и сел сверху на запасное колесо.
— Он присмотрит за нашими вещами, — сказал Дэниэл и кивнул в сторону зеленой сумки Эммы. — Вы можете оставить ваши вещи в машине.
Эмма покачала головой и еще крепче сжала в руке ремень от сумки. Внутри, на самом дне сумки, была пластиковая папка, в которой лежали ее кредитные карточки, паспорт, билет на самолет, карта прививок и план экскурсионного маршрута. Естественно, у нее не было ни малейшего желания оставлять все свои документы на попечение незнакомого мальчишки.
Дэниэл пошел к входу в полицейский участок.
— Я потом переведу вам все, о чем я с ними буду говорить, — бросил он через плечо. — Офицеры полиции понимают английский, но объясняться будет легче на суахили.
Эмма хотела было запротестовать, но потом подумала, что ситуация слишком критическая, чтобы допустить возможность неправильного толкования.
Дэниэл толкнул дверь, испещренную следами от кнопок, на которых кое-где еще висели остатки выцветших на солнце объявлений.
Войдя в помещение, они увидели полицейского, который, сидя за деревянным письменным столом, склонился над большой разлинованной тетрадью. Рядом с ним в беспорядке лежала груда документов, высыпавшихся из толстой папки. Когда Эмма с Дэниэлом подошли к нему, он отложил ручку в сторону, поднял голову и окинул их пристальным взглядом. Затем он положил обе руки на стол и, опершись на них, привстал с места. Это был высокий грузный человек. Его черная кожа почти сливалась с темно-зеленой униформой и темно-красным беретом, подчеркивая угрюмую атмосферу власти.
— Чем могу служить? — осведомился он, обращаясь к ним обоим. При этом он взглянул на часы, как будто намекая, что рабочий день уже почти закончился.
Положив на стол найденную сумку и фонарик, Дэниэл спокойно и уверенно начал рассказывать о происшедшем. Эмма напряженно вслушивалась в его речь, испытывая при этом иррациональное чувство, что ей удастся понять разговор, если она будет достаточно внимательной. Тем временем собеседники перешли на более резкие тона, и Эмма начала беспокоиться, осознавая, какой подозрительной должна была показаться полицейскому их история. Ведь они с Дэниэлом трогали могилу и тем самым могли уничтожить улики в том случае, если это все-таки было убийство. Оставалось только гадать, чем эта история обернется для них обоих. За плечом полицейского был виден тусклый коридор, по обеим сторонам которого шли решетки от потолка до пола. Глядя на них, Эмма вспомнила недавние рассказы об иностранных туристах, угодивших в тюрьму по обвинению в контрабанде наркотиков. Вспомнив о целом пакете таблеток морфия, Эмма поспешила отвести взгляд от решеток. Справа от нее было окно, выходившее на площадь. Она увидела, как двое мужчин снимают драпировку с трибуны и аккуратно сворачивают ткань в рулоны. Скорее всего, днем здесь проходило какое-то общественное мероприятие.
Полицейский удалился в соседнюю комнату, и Дэниэл ободряюще улыбнулся Эмме. Затем полицейский вернулся, держа в руке карту. Разложив карту на столе, он повернул ее таким образом, чтобы Дэниэл мог видеть.
Нахмурившись, Дэниэл склонился над картой и стал задумчиво водить пальцем по бумаге. Полицейский, по всей видимости, тоже был в растерянности.
— Мы оба знаем этот район, — сказал Дэниэл, обращаясь к Эмме. — Он понимает, о каком месте идет речь, но нужно найти его на карте, чтобы показать другим.