Львица
Шрифт:
Энджел вылезла наружу из логова и посмотрела вверх. В небе было целых три самолета. Они кружили над горизонтом, как хищные птицы.
Энджел встревожилась. Каким-то образом она почувствовала, что они прилетели за ней. Ей представилось, как самолет бросится на нее сверху, выпустит свои огромные когти, схватит и унесет прочь, как орел уносит детеныша газели.
Энджел залезла обратно в уютное логово. Львята уже проснулись. Казалось, ее страх передался им — они тревожно пищали, повернув головы в сторону доносившегося гула самолетов. Энджел собрала их поближе к себе, крепко удерживая одной рукой Малышку, которая отличалась чрезмерным любопытством: она всегда первая пробовала вкус добычи и первой
— Нет, — твердо произнесла Энджел в ответ на сопротивление Малышки. — Тебе нельзя сейчас выходить.
Затем она обратилась к Мдого — самому мелкому и робкому детенышу из всего помета. Прижавшись щекой к его лбу, она постаралась его успокоить:
— Все в порядке. Не бойся. Мы здесь в безопасности.
Ее голос звучал спокойно, но внутри она все равно чувствовала страх. Пилоту ничего не стоило посадить самолет в любом участке пустыни — она была плоской, как сплошное взлетное поле. Если кто-нибудь начнет осматривать окрестности, то обязательно обнаружит следы маленькой девочки.
Энджел закрыла глаза. Может, случилось так, что кто-то нашел тело Лауры? И узнал, что ее маленькая дочь пропала? Она вспомнила, как выкинула паспорт: эта темно-красная прямоугольная книжица упала где-то в кустарнике. Неужели его кто-то нашел? Если это так, то ее отправят к дяде в Англию и она никогда больше не увидит Маму Киту и Матату.
— Вам меня не найти, — произнесла Энджел.
Она посмотрела на примятую траву в том месте, где отдыхала львица, вспомнила, какой мощью и спокойствием веяло от нее. Даже если Энджел и хотела быть найденной, она ни в коем случае не могла допустить, чтобы львята вышли наружу. Она видела, как львица тщательно выбирала места для ночлега, где ее детеныши и Энджел могли бы чувствовать себя в безопасности в то время, пока ее не было рядом. Она всегда заботилась о них.
Самолет пролетел прямо над их убежищем. Львята прижались к Энджел, отталкивая друг друга, стараясь как можно глубже спрятаться под ее руками. Даже Малышке было страшно.
Энджел сидела не двигаясь. Она вслушивалась в звук мотора и старалась понять, не сбрасывает ли он обороты, готовясь к посадке. И тут же с облегчением вздохнула: гул потихоньку стихал, по мере того как самолет удалялся прочь.
Она посмеялась про себя над своими страхами. Эти самолеты не имели к ней никакого отношения. Никто не знал, что она потерялась. Для большего успокоения Энджел еще раз прокрутила в голове все факты. Вероятность того, что какой-то пастух оказался в той части пустыни, где осталась лежать Лаура, чрезвычайно мала. Еще менее вероятно то, что там оказались туристы. Единственными людьми, которые могли переживать по поводу исчезновения Лауры и ее дочери, были монахини из больницы сестер милосердия и жители деревень — такие, как Зури, — жившие возле маньяты со смоковницами. Но Энджел и Лаура уехали лишь несколько дней назад, и все знали, что они собирались в город. От этих мыслей Энджел стало спокойнее. Но тут она вспомнила о верблюдах. Если кто-то их найдет, то сразу же возникнет куча вопросов. Она не знала, на что ей лучше надеяться: на то, что кто-то нашел животных и позаботился о них, или же на то, что они сами сумели за себя постоять.
Энджел хотела было отпустить львят, как тут снова послышался гул мотора. Самолеты возвращались.
Несколько мгновений Энджел провела в оцепенении, не зная, что предпринять. Затем девочка судорожно огляделась по сторонам, стараясь понять, сможет ли она сдвинуть какой-нибудь камень, чтобы быстро заблокировать вход. Но все они были слишком громоздкими. Самолет покружился низко над землей и, резко рванувшись, улетел прочь.
Энджел медленно приходила в себя, представляя, как самолет улетает все дальше и дальше, превращаясь в маленькую точку на фоне рассветного неба. Она наклонилась, чтобы поцеловать львят в их мохнатые головы.
— Теперь они уже точно улетели, — сказала она успокаивающе. — Мы в безопасности.
Львята доверчиво смотрели на нее широко открытыми глазами. Энджел улыбнулась им в ответ. Если бы их мать сейчас была здесь, она бы с одобрением посмотрела на нее, и от этой мысли девочка почувствовала гордость за себя. Она знала, что внесла свой вклад в заботу о детенышах, поступила как настоящий член семьи. Сейчас ей уже было сложно представить, как она поначалу боялась этих животных, — первым делом, конечно же, львицу, но и львят тоже. Сидя с уютном логове и вдыхая сладкий запах их теплого меха, Энджел вспоминала, как все это начиналось. Поначалу у нее просто подкашивались ноги, когда она неуверенным шагом удалялась от того места, где осталась лежать под камнями Лаура. Зажатая между могучим телом львицы и игривой троицей львят, она медленно двигалась вперед, стараясь сосредоточиться на каждом шаге. Она боялась ненароком наступить на одного из детенышей или еще как-нибудь навлечь на себя гнев львицы. Энджел знала, что при малейшем промахе та убьет ее одним ударом своей мощной лапы.
Наконец, когда силы Энджел уже были на исходе, львица остановилась возле какого-то дерева. Покружив на одном месте и обнюхав землю, она легла на бок. Львята тут же подбежали к ней и, уткнувшись мордочками в ее бледный живот, принялись сосать молоко. Энджел присела на корточки немного в стороне от них. Пока львята сосали материнское молоко, ее собственный живот сводило от голода. Ей было так плохо, что она почти теряла сознание. Ее горло распухло, а во рту было так сухо, что она еле ворочала языком. Она с завистью смотрела на львят. Вокруг ее ноздрей и глаз кружились мухи, но она едва обращала на них внимание. Даже сильная головная боль почти не беспокоила ее. Единственная часть тела, которую она сейчас чувствовала, — это ее живот. Сжимаясь от нестерпимой боли, он гневно требовал еды.
Когда львица встала на ноги, чтобы вести дальше своих детенышей, Энджел едва заставила себя подняться. Вцепившись в колючую ветку терновника, она лишь успела подумать: «Я не смогу».
Девочка посмотрела на землю у себя под ногами и решила, что самое время лечь прямо здесь, и пусть гиены снова найдут ее. Она чувствовала, как по ее ногам уже ползают муравьи. Умирать — это на самом деле не так страшно и не так сложно, как можно было представить.
Но тут сзади подошла львица и мягко подтолкнула девочку в спину, не давая ей останавливаться.
Энджел побрела вперед. Какой-то частью сознания она старалась понять, почему львица не бросает ее. Скорее всего, у нее были на то свои причины. Может быть, она просто гонит свою добычу в такое место, где можно было спокойно пообедать. Особое место для особой еды.
При этой мысли Энджел рассмеялась — странным высоким смехом, от которого ей самой стало не по себе. Какое облегчение — думать, что все это скоро окажется позади. Все, что от нее требуется, — это переставлять одну ногу за другой, каждый раз все ближе к заветному концу.
С трудом разомкнув свои пересохшие, потрескавшиеся губы, Энджел вдохнула жаркий воздух пустыни. Она почувствовала влагу на губах и солоноватый привкус крови. Впереди ничего не было видно — только дрожащее марево жары.
Но тут она разглядела блеск воды. И груду темных камней, издали напоминавшую пирамиду из детских кубиков, которыми она играла до тех пор, пока не выросла из таких забав.
Она зашагала в ту сторону, прищуривая глаза, чтобы развеять мираж. Но вскоре до нее донесся шум воды. Львица остановилась и опустила свою рыжевато-коричневую голову. Там, из-под скалы, весело журча, бил родник.