Львиная охота

Щеголев Александр Геннадьевич

– Что?
– спросил я.
– Что ты сказал?

Мой голос стал чужим. В груди затрепетала вдруг ржавая струна, натянутая между скрипучими колкАми. Струна вошла в резонанс с прозвучавшим словом.

– Метажмурь, - повторил Эдгар без улыбки. Эдгар никогда не улыбался. Слово прозвучало, жестко поделив разговор на то, что было до, и то, что будет отныне...

Только не надо прикидываться барашком, сказал Жилову Эдгар. Все о чем-то догадываются, но никто не говорит вслух. Иначе зачем бы ты сюда ехал, Жилов. Нам известно, что непосредственно перед отбытием ты встречался с Эммой, значит, ты ищешь то же, что и мы. Разве не показалось тебе, что с этой страной не все в порядке? Разве не знаешь, что Верховный Совет хочет распространить здешний опыт на всю планету? Умница ваша Эмма, гениальный ваш стратег. Вы там у себя первыми поняли уникальность того, что здесь происходит, первыми заметили, что вместо жалкой жмури наконец родилось нечто настоящее. А мы, к сожалению, опоздали. Вечно мы опаздываем, Жилов, с горечью признался Эдгар, и собеседник попытался его утешить: может, вы у себя в Службе просто дураки? Может, дураки,

легко согласился он. Столько лет тупо наблюдать, как местная валюта вытесняет в этой стране все прочие, и не насторожиться, не заняться делом. Лишь совсем недавно сообразили вывезти отсюда образцы банкнот и подвергнуть их лабораторным исследованиям. Никаких результатов, увы, кроме одного - при пересечении границы деньги напрочь теряют свои биокорректирующие свойства, так что пытаемся теперь организовать исследования здесь же, на месте... Мы отвлеклись, встряхнулся Эдгар. Нет, Жилов, речь вовсе не о новом наркотике. Полезный наркотик, дающий кроме кайфа еще и долгую жизнь? Занятная идея, но, хочется надеяться, без практического воплощения. Ах, отголоски дружеской болтовни? Нет, речь о другом. Есть сведения, что найдено устройство, созданное внеземной цивилизацией, и это устройство сейчас пытаются привести в действие. Кто пытается? Коллега Жилов знает этого, с позволения сказать, человека. Некто Покойник. Знакомый позывной? Увы, до сих пор не удалось его сфотографировать или получить изображение иным способом, аппаратура как бы не видит эту тварь. Но, кстати, благодаря самой возможности подобных чудес спецы Матки и смогли распространить эффект квантового рассеивания на весь спектр излучения. В результате получился... да, именно "зонтик". Но мы отвлеклись, вспомнил Эдгар. Итак, нельзя допустить, чтобы подарок от, прямо скажем, сверхразума прибрал к рукам какой-нибудь фанатик, будь он хоть трижды гениальным стратегом и умницей. Потому что с более сильным средством влиять на земную историю человечество еще не сталкивалось. Если жмурь позволяла человеку уйти в мир, придуманный им самим, и там же сдохнуть, то метажмурь, подброшенная нам черт знает кем, воздействует уже на реальный мир, делая его придуманным, подвластным фантазии одного человека. Ты понял, Жилов? Поменялся объект воздействия: не твое сознание, а весь окружающий тебя мир. Это не наркотик, Жилов, это прежде всего оружие...

– Покойник выбрал именно тебя, - доверительно сказал Эдгар, почти дословно повторив мысль Вивьена Дрды.
– Большая удача. Впервые есть кто-то, на кого всерьез можно рассчитывать. Несмотря на наши прошлые разногласия...

Он уже не сидел на краешке скамейки. Оказалось, он придвинулся ко мне на расстояние пощечины, и тогда я стряхнул с себя очарование чужого бреда. Видеть себя в третьем лице, думать о себе в третьем лице - привилегия вождей и шизофреников.

– Во-первых, не "ты", а "вы", - напомнил я, восстанавливая дистанцию. (Он тут же отодвинулся).
– Во-вторых, откуда вам все это известно?

– Данные точны, - ответил Шугарбуш уклончиво.
– Тебе что... Вам что, имена и псевдонимы агентов назвать?

– Боже упаси, - сказал я.
– Просто супержмурь внеземного происхождения - это как-то непривычно. Я, собственно, спросил не о том, каким образом вы узнали о ее существовании. Если машинка еще не собрана, с чего вы взяли, что обязательно получится супержмурь, а не, положим, стереопроектор?

Эдгар пригладил жидкие волосенки на голове. Веснушчатое лицо его стало абсолютно непроницаемым.

– Значит, вы все-таки знаете, - произнес он с без выражения.

– Что я знаю?

Он погрозил пальцем.

– "Машинка не собрана". Проговорились. Да, надеюсь, эта дьявольская штука и вправду еще не собрана, потому что когда они найдут третье звено, будет поздно.

Ага, подумал я. Раз, два, три, солнышко гори. До трех мы считать умеем. Нечто, состоящее из трех (или более?) деталей, в настоящий момент расчленено и закопано где-то в Эдеме, и злые дяди носятся по саду с саперными лопатами, мечтая сложить эту головоломку, а другие злые дяди пытаются схватить и допросить главного змия-хранителя, прибывшего с далеких звезд, и попутно все крушат друг друга. Увлекательный роман. Третья деталь не найдена, но где в таком случае остальные две? И что в действительности зарыто в камерах хранения? И причем здесь турист Жилов, который ничего толком не знает? И что нужно было от Жилова тому русскоязычному чудотворцу, который умолял: "Пойди и возьми"?

Какая дичь, говорил в таких случаях один охотник.

– Кстати, Эмма - родом из этих мест, - зачем-то сообщил мне Шугарбуш.
– Сногсшибательная карьера вашего стратега начиналась с депутатства от этой республики. Вы знали?

– Ну и что с того?
– сказал я.

– Фактор прошлого оказался решающим, вот что. Странные совпадения, уходящие корнями в биографии наших противников, иногда меня просто пугают. Мелкие невезения складываются в большую закономерность, Максим. Появляется идиотское чувство, будто вся природа вдруг встала против нас.

Напарник, запертый в моем черепе, исступленно колотил ногами в кость: нельзя верить! Это же Эдгар, вопил он. Нельзя верить им всем, прилизанным и опрятным. И холодным, как межпланетное пространство. Хотя, зачем обижать космос такими сопоставлениями? Я бросил наугад:

– А что у вас с Рэй? Опять у кого-то нервы сдали?

Эдгар неловко взмахнул ресницами. По лицу его скользнула досада словно юркая змейка проползла.

– В каком смысле?

– Я не знал, что Инна - счастливый отец. Потому и спросил.

Эдгар закаменел.

– Счастливый отец, - повторил он.
– Когда лучший сотрудник оказывается предателем, не хочется вспоминать про его отца. Скорее про мать.

Наверное, метил он в том числе и в меня. Измена, как известно, не имеет срока давности. Мне были безразличны кипящие в нем

чувства, которым не дозволялось выплескиваться наружу (впрочем, в ипостаси большого начальника Эдгар растерял изрядную часть своей выдержки), но зато мне не было безразлично все, что касалось Рэй. Личность известная в определенных кругах, почти легендарная, хоть и очень, очень молодая. Вундеркинд, можно сказать. Именно усилиями этого агента, на тот момент стажера Службы Контроля, была остановлена крупная контрабанда сингонических метаморфоров из каторжной тюрьмы на Протее-2. Преступная группа состояла из офицеров надзорсостава и их жен. Алмазные капли, которые добывали на астероиде Протей-2, были вовсе не тем, из-за чего месторождения не могли быть закрыты ни при каких условиях. Все дело было в так называемой звездной плесени, в которой словно выпачканы были алмазы. Эта якобы грязь содержала астроуглерод, он же сингонит. Уникальный минерал, легко меняющий свою кристаллическую модификацию в зависимости от плотности окружающей среды от графита (слоеная форма решетки) или лонсдейлита (гексагональные сингонии), до совершенно немыслимых образцов. Его открытие позволило не только перевернуть лазерные технологии, создав первые образцы промышленных бластеров, но и, что было главным, измельченный сингонит резко замедлял деформацию кристаллической решетки плазменных ловушек. А без плазменных ловушек, сами понимаете, по космосу не полетаешь. Иначе говоря, закрытие месторождений означало для человечества потерю парка светоходов и уход из межпланетного пространства, потому что Протей-2 оставался пока единственным местом в Солнечной системе, где обнаружились подобные метаморфоры. Этот астероид, кстати, весьма необычен. Из числа крупных, однако открыт недавно, в начале века. Оттого стал в свое время маленькой сенсацией. Характер его движения резко отличается от нормы и похож на мудреные странствия какой-нибудь короткопериодической кометы. Пересекая орбиты нескольких планет, в том числе Марса, Земли и Венеры, в перигелии он заходит аж за орбиту Меркурия (жара на приисках в этот период - в буквальном смысле адская). Поначалу думали, что Протей-2 и вправду кометное ядро, исчерпавшее запас газов, но когда долетели до него... впрочем, это совершенно другая сказка, как писал Ганс Христиан Андерсен. Каторжная тюрьма, возможно, не самый гуманный способ поддерживать режим секретности, зато самый радикальный. Так что мириться с контрабандой астроуглерода и прочими шалостями деловых мерзавцев было никак невозможно... После той истории, насколько я знаю, агента-вундеркинда внедрили уже непосредственно в главный офис Реестра, в результате чего было предотвращено покушение на директора, вызревшее, как ни странно, в недрах службы личной охраны, а нашего героя вынесло в число самых приближенных к директору лиц. Я много чего знал про агента по имени Рэй, за исключением того факта, увы, что Рэй - это подлинное имя...

– Отчего ж сразу предатель-то?
– вознегодовал я.
– Может, человек просто захотел жить иначе. Перестать лгать.

Эдгар сказал ровным голосом:

– Это вы для Инны оставьте, утешьте старика. Совершена кража. Из подземного хранилища, подчиненного лично директору Реестра, исчез экспонат, назначение которого долгое время оставалось загадкой. Лет пятнадцать назад, во времена мятежа на Ганимеде, этот предмет был обнаружен на одном из астероидов. Но теперь мы знаем, что это такое. Это было звено метажмури. Улыбаетесь? Зря. (Я вовсе не улыбался.) Украденный экспонат доставили сюда - специально для вашего друга Покойника, так что два звена от машинки ими уже собраны. И все благодаря Рэй. Не понимаю...

Вновь что-то человеческое, что-то мелкое проступило в лице большого босса Шугарбуша (обида? растерянность? страх?), но лишь на мгновение, на короткое мгновение слабости.

– Что это, если не предательство?
– поинтересовался он.- Так и передайте Рэй. Кстати, Максим, я даю вам столько закрытой информации, что хочется самого себя под суд отдать.

Мне не понравились его намеки. Мне вообще не нравится, когда делают вид, что играют в открытую, держа в каждом из карманов по запасной колоде, поэтому я глянул на часы и встал, решительно сказавши: мне пора, мне еще переодеться надо успеть. Эдгар тоже встал. Еще пару минут, попросил он, никуда ваши Пшеховские не денутся. Ему было отлично известно, где и во сколько меня сегодня вечером ждут - это мне уже совсем не понравилось. Он застегнулся на все пуговицы, тщательно уложив зеленый галстук под пиджак, и произнес завершающий спич. Вы боролись с психоблокадой, а получили Суперблокаду, сказал он, вы яростно топтали жмурь и не заметили в ослеплении, как на взрыхленной вашими ботинками почве выросла Метажмурь. Не пора ли успокоиться и осмотреться? Мы не призываем вас занять нашу сторону, воскликнул он, очаровывая меня тусклыми бесцветными глазками, мы вообще не хотим, чтобы вы занимали чью-нибудь сторону. Оставайтесь таким же независимым и самостоятельным, каким вы стали в пору борьбы со жмурью. Эмма рвется к власти: мы это знаем, и вы это знаете. Нам вы не доверяете - ваше право. Поэтому мы просим: если вы всех опередите, что вполне вероятно, то подумайте десять раз, прежде чем мчаться с находкой к Эмме. Отдайте ЭТО нет, не Службе Контроля!
– всему человечеству. В любой приемлемой для вас форме...

– Перестаньте за мной подглядывать, - зло ответил я.
– И подслушивать. Я не кинозвезда, на "Оскар" не претендую.

– Наблюдение снято, - тут же и очень убежденно сказал он.
– Слово офицера.

Эдгар Шугарбуш всегда был уверен в том, что говорит, даже если через минуту менял свое решение.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Коттедж был оформлен в скандинавском стиле, ничего лишнего. Стены, покрытые тонированной штукатуркой цвета топленого молока. Настоящая деревянная мебель, не какая-то там. Пол и потолок обшиты мореным дубом (красивое дерево, с зеленоватым отливом). По словам хозяев, этот материал специально заказали из-под Твери, с родины Татьяны. Дороговато, конечно, но семья могла себе такое позволить.