Львиная охота
Шрифт:
Ощущение пойманной за хвост удачи наполнило кулаки воздушной легкостью.
В комнате было темно, система давала изображение в инфракрасном свете. Я подключил звук. Этнограф ходил вокруг овального стола, раздраженно задевая стулья, и разговаривал с кем-то по телефону, а товарищ его неподвижно глядел в окно, на площадь Красной Звезды. Эта вторая личность также была мне знакома: чернокожий красавец, принимавший участие в моем похищении.
– Son necesarios tres micraviones, - торопливо говорил Паниагуа. Enviadlos al tejado. ?Caramba! ?Sin pilotos ciertamente!11
Я уточнил координаты:
– ЎDemonios! Si Miguel porsimismo no sabe como ellos habian encontrado esta tienda...12, -после чего были вынуты все предохранители.
Система умерла. Я поднял упавший пистолет и расстрелял гнезда предохранителей, затем, как водится, раздавил телефон, лишая пленника последних надежд связаться со своим боссом. "Мигунов" - страшная штука (как и мой каблук): от щита и телефона мало что осталось.
– Добей меня, - застонал прикованный к стеллажу фанатик, сверкая нездоровыми глазами.
– Поживи, chiquillo13, - попросил я его, - может, еще повзрослеешь. И забери свой суррогат, такие источники вдохновения мне не требуются.
Я бросил трофейный порношар на пол, поближе к его лицу.
– Это совсем не то, что вы подумали!
– трогательно обиделся он.
Да уж, малыш, и вправду можно было не возвращать тебе этот шедевр, учитывая, что я заметил на стеллаже "Жертвенный оргазм - 2". Что ж, запас карман не тянет...
Мигель, думал я, взлетая вверх по лестнице. Знакомое имя. Мигель это, знаете ли, факт. Ваша причастность к убийству в гостинице, господа антиквары, приобретает вполне современный дизайн... А вот меня вы с перепугу приняли за кого-то другого: за того, кто способен окружить дом, от кого нужно спасаться на микролетах. Меня приняли за того, чье присутствие в этом мире обозначается жутковатым словом "они". Веселая история. С другой стороны, впервые за мою насыщенную приключениями жизнь враждебные силы не имеют права стрелять в меня на поражение. Работать при таком раскладе как-то непривычно, хоть и очень удобно, чего уж там. Если оглянуться назад и трезво оценить сегодняшний день, то станет ясно, что соперники, каждый из которых был отнюдь не плох, с легкостью повергались писателем Жиловым по одной простой причине - руки их были скованы приказом. Вот и получается, что лучший способ выполнить тайную миссию, которой у меня нет - это идти напролом, ни от кого не прячась... Я обнаружил перед глазами рельефную табличку "комната Комиссии", выключил фонарь и тихонько потянул дверь на себя.
Автоматически зажегся свет.
– Это вы?
– невольно вырвалось у дона Феликса. Он был потрясен. Он выдал себя с головой.
– Это я. А это "мигунов".
– Я направлял пистолет на второго, на чернокожего.
– Объясните вашему приятелю, что нет ни одной причины, которая помешала бы мне спустить курок. (Тот замер на полусогнутых, хищно оскалившись и взявшись рукой за брючный ремень). И еще скажите ему, чтобы сбросил на пол то, что у него на брюхе спрятано.
– Делай, - скомандовал Паниагуа.
Бандаж был расстегнут, проводки от устройства наведения
– Теперь хорошо бы пристегнуться к этой штуке.
– Я показал на стойку, на которой размещался комплекс аналитических весов, и перебросил черному брату наручники.
Стойка была жестко прикреплена к полу. Надежное место для долгой стоянки. Гангстер, поглядывая на босса, принялся неохотно исполнять и это пожелание.
– Не к верхней, а к нижней, - подсказал я.
Он присел на корточки.
– А вы, - кивнул я гватемальцу, - опорожняйте содержимое ваших карманов. И поживее.
Господин Паниагуа поморщился, однако принял к исполнению. На краю роскошного овального стола (резного, дубового) возник образцово-показательный набор предметов: расческа, электронный блокнот, сигареты, фирменные спички с надписью "Семь пещер", бумажник... Блокнот и бумажник изучим позже, подумал я, будет еще время... А это что? Два оптических шарика. Я присмотрелся и едва не расхохотался.
– Ах, вот какие материалы хранились в вашей хваленой шаротеке, сказал я.
– Кто-то, я слышал, жалел, что она сгорела вместе с подвалом. И чего было жалеть?
– Я ученый, - ответил дон Феликс с достоинством.
– Я изучаю поведение животного, называемого человеком, во всем многообразии естественных проявлений.
– Кто же спорит, - согласился я.
– Бросьте-ка мне их на секунду.
Опять это были кинокомиксы, отмеченные знаком Венеры и Марса! Казалось бы, красиво, поэтично - символы, обозначающие женское и мужское начало. А на самом деле - клеймо законченной дряни. Только для взрослых, да еще не для всяких взрослых. Они тут что, в этой их секте, подвинулись на похабщине? И опять наклейки содержали надписи на русском: один шарик назывался "ФемИна Негодяева", второй - "Ночной позор". Изготовитель комиксов - все то же неведомое "Масс-турбо"... Смешно. Одного порношарика, значит, почтенному этнографу было мало, он держал при себе сразу два: в нагрудном кармане, поближе к сердцу, плюс в кармане штанов, поближе к... Я вернул их хозяину, ни на миг не теряя контроля над комнатой.
– Складывайте все обратно, - приказал я.
– Обыск закончен.
– Вы на самом деле русский?
– спросил гватемалец, рассматривая мое лицо со странным интересом (надо полагать, этнографическим).
– Да знаю, знаю, - сказал я, - что вы русских мужчин не обижаете, только испанских женщин. Прошу вас на выход.
– Я отошел подальше от двери, давая ему дорогу.
– О чем вы?
– Он не двинулся с места.
Я почувствовал, как оставляет меня напряжение, уступая место ярости.
– О чем? Сеньорита Вардас была испанкой, за что и поплатилась жизнью.
– Мы не знакомы ни с какой сеньоритой Вардас, - холодно ответил Паниагуа.
– А ваш коллега Мигель Ангуло?
Он сделал шаг. Его смуглая физиономия стала сизой.
– Мы хотим понять, - глухо произнес он, - по какому принципу вы были избраны. Точнее, кто вас избрал - тот, кто подарил нам Холом-Ахпу, или тот, кто украл у нас Холом-Ахпу. Вор был русским по национальности. Вы знаете, о ком мы говорим. Потому мы и спросили, русский ли вы.