Львиное Око
Шрифт:
— Не уходите. Останьтесь, земляк. Остальных я прогоню. Мы с вами побеседуем. Прошу вас. Очень. Вы друг Руди? Что-нибудь случилось?
— Отца ее я не знаю. Увидимся завтра. Спокойной ночи, мадам. — Щелкнув каблуками, я поцеловал ее вялую руку и круто повернулся.
Последнее, что я увидел, оглянувшись, это расстроенное лицо ребенка-женщины, сжимавшей руку бедного Карла, и его некрасивую удивленную физиономию. Он ничего не мог ей объяснить, потому что не знал ничего.
Фрау Захер сообщила, что Мата Хари ждет меня. Я был благодарен этой бывшей красавице, хозяйке знаменитой
Не успел я коснуться дверного молотка, как дверь отворилась, и Мата Хари затащила меня в номер.
— Что случилось? Что с ней? Что вам стало известно? Как вы можете так обращаться со мной? Весь день вас не было в гостинице, барон ван Веель. Говорите же. — На ней был строгий дорожный костюм, шляпка и плащ брошены на стул у входа в прихожую. Итак, она решила идти к цели прямиком, а не изображать из себя этакую знаменитую соблазнительницу.
Из прихожей мы попали в гостиную, которая имела угнетающий вид. На комоде и столиках лежали чуть поблекшие цветы. Не было ни намека на предстоящее рандеву: я не заметил ни изысканных яств, ни серебряного ведерка с бутылкой шампанского.
— Какой прием для Аполлона Бельведерского, — посетовал я, стаскивая перчатки.
— Ну вас к черту. Вчера вы испортили мне настроение, и сегодня вечером мы перебираемся в спальный вагон. Если я не могу устраивать приемы, я ночую в спальном вагоне. Черт бы вас побрал, ван Веель. Если узнаю, что вы водите меня за нос, то выцарапаю вам красивенькие голубенькие глазки, дружочек вы мой.
Чтобы добиться своего, она перешла на фамильярный тон вульгарной провинциальной актрисы. Мы забываем, что за кулисами актеры живут, как обитатели трущоб, привыкшие к неряшливым нижним юбкам, грязным панталонам и семейным дрязгам. Каждая звезда была некогда на вторых ролях.
— Ну, так что? В чем дело, голландец? — с вызовом, маскирующим неуверенность и испуг, проговорила она, упершись кулачками в бока.
Я полез в карман белоснежного мундира с золотым шитьем и извлек конверт. Громко щелкнув каблуками, с поклоном протянул его Мата Хари.
— Пламя ада, — произнесла она, надрывая конверт, затем извлекла содержимое. Я целый день потратил на то, чтобы найти подходящее поздравление — на роскошной кружевной бумаге, с незабудками и крохотными розочками. На ней было написано: «Бэнде-Луизе от Поклонника». Чтобы развлечь себя трюками ремесла, в котором целый арсенал всяких штучек, я нарисовал на открытке невидимыми чернилами чертеж всем известного, но теоретически секретного прицела для современной немецкой пушки.
Она была удивлена, раздосадована, но восхищена изяществом изделия.
Посмотрев на меня, она сменила
— Вы милы, — произнесла она, потом добавила: — Возможно. Но вам не следовало расстраивать меня. Я плохо спала. Право же. Вы были несправедливы ко мне. Матери так… ранимы. — В глазах ее я увидел такую печаль, что чуть не растрогался и не пожалел о способе, к которому прибегнул. Затем на щеке появилась ямочка. В уголках ее мнимо чувственных губ спряталась улыбка. Ее вид простушки взбесил меня. — Все вы, мальчики, одинаковы, будьте вы неладны. На все готовы. Хорошо-хорошо, умненький красавчик. Если будешь вести себя как надо, получишь поцелуй на память. На большее можешь не рассчитывать.
Выгнув шею, она встала на цыпочки и коснулась моих щек кончиками пальцев.
Я выгляжу моложе своих лет, совсем мальчишка, но ничего мальчишеского в моем характере нет. Во мне тотчас взыграл бес. Он был твердым и высокомерным и знал, что ему делать.
Оттолкнув от себя ее руки, я торопливым шагом направился к наружной двери. Я услышал вздох Мата Хари, представил себе, как она пожимает плечами. Вместо того чтобы нажать на ручку, я дважды повернул в замке ключ, накинул цепочку и, круто повернувшись, плотно закрыв за собой дверь в прихожую, пошел в гостиную. Дама нерешительно открыла рот, не успев ничего сообразить. В глазах ее сквозила растерянность.
Я устремился к ней. Вытянув вперед руки, она шагнула назад. Она была готова отразить атаку, но я вовсе не собирался, как она полагала, овладевать ею стоя. Нагнувшись, я схватил ее руками за ноги, уперся ей в живот плечом, так что ей перехватило дыхание, и с некоторым усилием поднял ее. Держа Мата Хари словно куль с мукой, я отнес ее в ярко освещенную спальню, пинком захлопнул дверь и швырнул свою ношу на кровать. Прежде чем дама успела в гневе вскочить на ноги, я бросил мундир на стул, скинул сапоги и саблю.
Что греха таить, насилие — поистине занятие для знати и воинов. Жаль, что оно давно вышло из моды и ныне распространено лишь среди уголовников и простых солдат. Женщина, которая отдается сама, ничем не лучше самки, у которой началась течка. Романтической женщине нужен истинный мужчина, лишь тогда она станет служить ему и отдаваться.
Это был случай истинного изнасилования, совершаемого согласно ритуалу, по правилам, какие выработаны для дуэлянтов. Мата Хари не царапалась, не кусалась и не вопила. Да и я отпустил ее полуживой, но почти не оставил синяков.
О, она проверила, знакомы ли мне правила игры. В ответ на угрозу пустить в ход ногти я пообещал отплатить ей той же монетой. Если бы она исцарапала или искусала меня, я бы сломал ей палец, и она это понимала. Когда я начал стаскивать с нее жакет и юбку, она принялась бить меня по рукам и сквозь сжатые зубы процедила: «Я стану кричать…»
— Ну и дурой же ты будешь выглядеть, — прошептал я в ответ.
Так бы оно и получилось, вздумай она звать на помощь. Публично обнажающаяся, вводящая мужчин в соблазн женщина, которая пригласила к себе приличного молодого дипломата, зовет на помощь, словно деревенская девочка, которую хотят лишить невинности? Остальное происходило молча.