Львов под русской властью. 1914–1915
Шрифт:
Арест Гаврилы Принципа
Гаврило Принцип
Сараево. Место покушения
Генерал Потиорек заметил, что произошло, обернулся и приказал шоферу возвращаться
Принцип увидел, что на ближайшей к нему стороне машины сидит София, но промедлил только доли секунды. Поднимая пистолет, он произвел один за другим два выстрела. Первая пуля пробила борт машины и поразила Софию. Франц Фердинанд повернулся на звук выстрела, приподнялся, и в этот момент вторая пуля ударила ему в шею повыше воротника.
Потиорек приказал Лойке прямо через Латинский мост ехать во дворец. Ни он, ни офицеры из свиты эрцгерцога, которые, услышав выстрелы, выскочили из своих машин и бросились вперед, не заметили сразу, что Франц Фердинанд и его супруга ранены. Франц Фердинанд все еще сидел прямо, София склонилась на его колени, и можно было подумать, что она от страха упала в обморок. Потиорек был занят тем, что давал указания шоферу, который разворачивал машину, двое младших офицеров бросились в толпу, окружившую Принципа. Только граф Гаррах, рыцарская попытка которого защитить эрцгерцога не удалась, потому что он стоял на противоположной от Принципа стороне машины, первым понял, что произошло.
Когда приехали во дворец, София была уже мертва, Франц Фердинанд умер несколькими минутами позже.
В четверть двенадцатого над Сараево раздался траурный колокольный звон…
(Описание событий 28 июня 1914 г. в Сараево дано на основании: Brook-Shepherd G. Die Opfer von Sarajevo. Erzherzog Franz Ferdinand und Sophie von Chotek. Stuttgart, 1988; Cassels L. Der Erzherzog und sein M"order. Sarajevo, 28 Juni 1914. Wien-K"oln-Graz, 1988.)
Сам по себе факт убийства престолонаследника еще не означал для Австро-Венгрии фатальной неизбежности войны. Франц Фердинанд не был популярен в высших кругах монархии Габсбургов, не пользовался он и благосклонностью императора Франца Иосифа. Ввергать государство в войну из-за его гибели едва ли кто был намерен. Однако уже первые сведения, поступившие из Сараево, свидетельствовали о том, что покушение на Франца Фердинанда явилось результатом заговора, следы которого вели в Сербию. Здесь был затронут престиж Австро-Венгрии как великой державы, и на этот вызов следовало как-то отвечать.
В австро-венгерском руководстве не было единства мнений по вопросу о дальнейших действиях. Конрад фон Гетцендорф настаивал на немедленном объявлении мобилизации, аргументируя это тем, что если Австро-Венгрия незамедлительно не отреагирует и не обезвредит Сербию, она навсегда потеряет свой авторитет на Балканах и ее положение как великой державы будет поставлено под угрозу. Министр-президент Венгрии граф Тисса категорически возражал, указывая, что война с Сербией может повлечь за собой мировой конфликт. Министр иностранных дел граф Леопольд Берхтольд разъяснил Конраду, что вопрос о немедленном объявлении мобилизации не ставится, а графу Тиссе ответил, что непринятие мер против Сербии будет расценено как признак слабости, и затем подчеркнул, что прежде чем предпринимать какие-либо меры, необходимо выяснить мнение своего союзника, то есть Германии.
Граф Берхтольд подготовил текст личного письма императора Франца Иосифа кайзеру Вильгельму II. Император одобрил и подписал. В письме, в частности, говорилось, что в деле об убийстве Франца Фердинанда «речь идет не о покушении одиночки, но о хорошо организованном заговоре, нити от которого ведут в Белград».
Таким образом, уже на первом этапе кризиса, вызванного убийством Франца Фердинанда, решение вопроса о войне и мире было фактически предоставлено Берлину. В Германии же пришли к выводу, что благоприятный момент для развязывания большой войны наступил, и сараевское убийство можно использовать в качестве повода для такой войны.
Если прежде кайзер Вильгельм II неоднократно призывал Вену к сдержанности по отношению к Сербии, то теперь он изменил свою позицию на противоположную. В Берлине сочли желательным подтолкнуть Австро-Венгрию к военному конфликту с Сербией. Поражение Сербии должно было упрочить на Балканах позиции Австро-Венгрии в частности, и германизма вообще, престиж которых там явно пошатнулся после балканских войн. К тому же создавшееся к этому времени общее положение расценивали в Германии как благоприятное именно для такого решения вопроса. В Берлине знали, что Россия сейчас к войне не готова, но в дальнейшем ситуация будет меняться не в пользу Германии. В июне 1914 года статс-секретарь германского ведомства иностранных дел Ягов писал послу в Лондон: «В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия также не захотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия будет уже боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа, между тем, все более слабеет».
В случае если бы Россия все-таки оказала военную поддержку Сербии и началась большая война, то теперь, летом 1914 года, Германия вступила бы в нее в наиболее выгодных для себя условиях.
Поэтому, получив письмо от императора Франца Иосифа, кайзер Вильгельм II заявил австрийскому послу в Берлине Сегени, что Австро-Венгрия «может рассчитывать на полную поддержку Германии».
Хотя Германия предоставила Австро-Венгрии свободу действий, в Вене по-прежнему не решались пойти на военный конфликт с Сербией. Существовали опасения по поводу возможного вмешательства России, также граф Тисса по-прежнему возражал против развязывания войны. С большим трудом сторонникам войны удалось переубедить главу венгерского правительства.
По словам Н.Н. Шебеко, тогда русского посла в Вене, активную роль в обострении австро-сербских отношений играл в те дни германский посол в Вене Чирский. Он уверял австро-венгерских политических деятелей, что Россия не будет и не может вмешиваться во взаимоотношения между Австро-Венгрией и Сербией, мотивируя это тем, что неподготовленность к войне делает совершенно невероятным активное выступление России. В конечном итоге все это подействовало.
Прошло уже больше двух недель после получения германского ответа, когда, наконец, Совет министров постановил направить в Белград ноту. По существу был сформулирован ультиматум, текст которого австро-венгерский посланник барон Гизль вручил сербскому правительству в 6 часов вечера 23 июля 1914 года. Срок для предоставления ответа был установлен в 48 часов. В случае отказа полностью принять требования ультиматума Австро-Венгрия угрожала разорвать дипломатические отношения с Сербией.
Сербское правительство, ознакомившись с текстом ультиматума, и понимая, что за этим стоит прямая угроза объявления войны, направило в Санкт-Петербург послание с просьбой о помощи, которое было получено русским министром иностранных дел С.Д. Сазоновым утром 24 июля. Также сербский принц-регент королевич Александр телеграфировал русскому государю Николаю II, что Сербия не сможет защитить себя собственными силами и призывал прийти на помощь его стране.
В ответ на эту просьбу император Николай II послал королевичу Александру телеграмму, в которой предлагал направить все усилия к тому, чтобы избежать кровопролития. Если же это не удастся, государь заверял сербского королевича в том, что Россия не останется равнодушной к участи Сербии. В таком же смысле был составлен и ответ министра Сазонова сербскому послу в Петербурге, о чем посол немедленно телеграфировал в Белград.
25 июля за десять минут до истечения срока ультиматума сербский премьер-министр Пашич вручил барону Гизлю ответ своего правительства. Сербия принимала требования ультиматума, состоявшего из десяти пунктов, за исключением пункта 6-го, в котором требовалось произвести судебное расследование против участников заговора, находившихся на сербской территории, причем лица, командированные австро-венгерским правительством, должны были принять участие в розысках, вызываемых этим расследованием. Это и явилось основанием для разрыва австрийцами дипломатических отношений с Сербией. Бегло просмотрев ответ и убедившись, что сербы не принимают ультиматум полностью и безоговорочно, барон Гизль затребовал паспорта, после чего персонал австро-венгерской миссии, к этому времени уже сидевший на чемоданах, в полном составе отправился на вокзал.