Львовский пейзаж с близкого расстояния
Шрифт:
Студенческие нравы. В городе были студенческие общества (землячества), среди них несколько еврейских. Фриц состоял в Хасмонии – самом престижном, среди членов были врачи, адвокаты, принимали далеко не всех. Хасмонеи – еврейские герои. Внутри были свои уровни. Самые молодые – фуксы, лисы. Потом бурши – мальчики, самые боевые по возрасту. После получения образования и испытаний достигалась высшая ступень Альтер Херр – Старый господин. Конкретных обязанностей здесь не было, кроме главной – оказывать финансовую поддержку обществу.
Среди евреев было немало поклонников Жаботинского, особенно после его посещения Черновцов. Но сильны были и социалисты – Бунд, в лидерах у бундовцев ходил некий Борохов. В Хасмонии социалистов не любили. И полиция их не жаловала.
При землячествах
Такие же землячества были у поляков, украинцев, немцев, каждое со своей резиденцией. Много было спортивных состязаний. В моде были дуэли между членами различных землячеств. Дрались, в основном, на саблях. Дуэли были категорически запрещены, но ответить на вызов считалось долгом чести. Первый раз Фриц дрался, еще будучи фуксом, с украинцем Сорокопутом. Стрелялись из мелкокалиберных пистолетов. Поехали за город на велосипедах, стрелялись на тридцати метрах. Свой выстрел Фриц не помнит, ему самому пуля попала в предплечье. Приехал домой, пришел к отцу. Отец удалил пулю, а потом влепил оплеуху. Единственный раз за всю жизнь.
На саблях Фриц дрался с доктором Рутенбергом – врачом скорой помощи. Ссора началась из-за пустяка. Поехали с подружками на машине, Фриц хотел порулить, Рутенберг не дал. Вернулись в Черновцы, Фриц послал к Рутенбергу секундантов – Танненбаума и Гиберзона. Гиберзон стал потом известным музыкантом. Подготовка лежала на секундантах – наточить сабли, найти пустой зал, расставить по углам кресла для секундантов. Смертельных исходов не было, но без ранений не обходилось, как-то дрались два немца, один другому чиркнул по глазам, тот ослеп. После этого дрались обязательно в фехтовальных масках. Члены землячества на дуэль надевали одну и ту же рубашку. Она была пропитана кровью, тяжелая, с запахом, так и называлась – кровяная рубашка. Ее никогда не стирали. С Рутенбергом дрались больше часа, и разошлись миром, без последствий. Обида за время поединка выдохлась. Это было в тридцать шестом году.
В тридцать седьмом была дуэль с лейтенантом, румыном. Фриц как раз собрался в армию добровольцем. В румынскую армию призывали с двадцати одного года, когда молодой человек получал гражданство. Но Фриц по физическим данным прошел в восемнадцать и мог, как доброволец, выбирать полк. В Черновцах стояло тогда много военных – пехота, артиллерия, кавалерия, пограничники, жандармы. Фриц выбрал артиллерию. Он еще зачислялся, а военные не могли между собой драться, иначе – трибунал. Но и так последствия могли быть серьезными, власти боролись с дуэлями всерьез. Ссора случилась из-за девушки. Фриц прогуливался с ней по центральной улице – раньше Хернгассе – Панской, а тогда – улице Янку Флондора – в честь первого румынского мэра города (теперь это улица Ольги Кобылянской). Фриц пользовался у женского пола большим успехом – богат, спортивен, красив. Лейтенант намеренно его задел. Правда, и девушка не терялась, строила глазки обоим. Мужчины решили выяснить отношения. Фриц дал свою визитную карточку – имя, фамилия, адрес, соперник – свою. Кресулеску – лейтенант кавалерии. Он и оружие выбрал, в кавалерии учили владеть саблей. Дрались за городом, на поляне, очертили квадрат, двадцать, на двадцать, помимо секундантов, обязательно присутствовал врач. Дрались долго. Фриц считает, что мог победить, были выигрышные моменты. Но тогда на военной карьере можно было ставить крест. Поэтому Фриц больше защищался, пока Кресулеску не зацепил его в подбородок. На всю жизнь шрам остался. С тем и разошлись, не определив победителя.
Учеба в Кембридже. После окончания лицея Фрица отправили в Кембридж. Конечно, отец хотел, чтобы сын продолжил семейную традицию и стал врачом. Но у Фрица был крепкий характер и страсть к технике. Он хотел заняться самолетами.
Первый раз – в тридцать третьем году Фриц ехал в Англию с матерью. В купе, после переезда через немецкую границу зашел господин. Хорошо одет, без багажа. Уселся, стал читать газету. Потом, обращаясь к матери, заговорил о новых немецких порядках. Все это с тяжелым вздохом, видно было, недоволен. Мать – умная женщина разговор на эту тему не поддержала, а сыну украдкой показала прижатый к губам палец. Мужчина сошел в Ахене. Провокации постоянно случались, хоть, кто знает, что за человек. Недоверие и растущий страх – это настроение ощущалось в тогдашней Европе. Впрочем, Фрица это тогда мало занимало.
В Англии сразу по приезде произошел смешной случай. От Дувра до Лондона Фриц добирался самостоятельно. В английских вагонах вход в купе был прямо с перрона. И на каждом надпись – для курящих или некурящих. Но и в купе для некурящих, если попутчики разрешат, можно было курить. Фриц втащил чемодан, уселся. Напротив расположился типичный джентельмен, в котелке. Только отъехали, обратился. Ду ю смок? Фриц курил, но, не понимая, что англичанин хочет, отвечал, но, но, но. В том смысле, чтобы англичанин чувствовал себя свободно. Тот улыбнулся и курить не стал. Через некоторое время Фриц по запаху понял, что в купе курят, достал папиросу. Англичанин рассмеялся, они без слов поняли друг друга.
На первых порах помог друг отца, профессор из университета в Йоркшире. Он встретил Фрица в Лондоне. Первые полгода Фриц провел в Галле, в местном университете. В Кембридж при полном незнании английского языка и обилии иностранных студентов ему было рано. В Галле было проще, и время прошло с пользой. Речь только английская, газеты английские, даже смех английский. Через два месяца Фриц и сам заговорил, а спустя полгода перешел в Кембридж. В Кембридже он провел три года. Получил студенческий паспорт на десять лет, постоянные визы – немецкую, польскую для проезда на каникулы. В Кембридже дали общежитие – двухкомнатную квартиру. Очень небольшую, но квартиру. Было немало иностранцев. Был немец. Фашист, свастику носил. Учился по обмену, англичанин в Германии, а этот здесь. Англичане на свастику тогда внимания еще не обращали. Первый месяц Фриц с немцем много общался, пока не освоился. И тот возле него держался. Потом они разошлись.
Фриц попал в Сент-Джон колледж. Колледжи были однотипные. Рядом был Кристи колледж, колледж Святой Марии. Каждый колледж имел своего попечителя. У Фрица был какой-то герцог, из середины королевской иерархии. Каждое попечительство имело свои преимущества, титул повыше обеспечивал престиж, пониже – более тщательную заботу о подопечных. Попечителю приходилось брать на себя некоторые расходы. Специальный человек каждодневно контролировал студенческое меню, проверял рыбу, мясо. Питание было отличным. Завтрак – в общежитии, ланч – по месту учебы, а ужин у каждого свой.
Купили Фрицу обязательную для студента экипировку. Сразу по приезде попросили рассказать о его родине – Румынии. Первую статью в журнал Студент Фриц писал по-немецки, ее перевели, он и дальше сотрудничал с этим журналом, но уже пользовался английским. К местным порядкам нужно было привыкнуть. После девяти вечера запрещалось появляться на улице, никаких баров, никакого пива. Для первокурсников правила соблюдались очень строго. За три года Фриц получил диплом бакалавра по специальности механик. Он мечтал быть авиаинженером. Начальный курс – теоретический можно было пройти, проблема возникала с практикой. Туда иностранцев не допускали, англичане не хотели разглашать военные секреты. Фрицу вежливо отказали. Автомобили, пожалуйста, а в авиацию нельзя. Но по результатам обучения выдали, так называемые, гражданские права, АВС – на вождение мотоцикла, машины и спортивного самолета.
Рядом с колледжем Сент-Джона был, так называемый, Русский дом. Советское правительство купило его для Петра Капицы. На уличках Кембриджа Фриц встречал Капицу постоянно. У самого Фрица были очень интересные сокурсники. Он учился с будущим королем Египта Фаруком. На практике они работали в паре. Сначала принц был у Фрица молотобойцем, потом наоборот. Фаруку было лет 19-20. С собой он привез двух жен, двух секретарей, камердинера, слуг и охрану. Жены были совсем девочки. Фриц у Фа-рука бывал, жил Фарук, конечно, своим домом, не в общежитии. Дома у Фарука угощать было не принято, но съездить куда-то, погулять, это – пожалуйста. Фарук – толстяк, добрый малый, был человеком щедрым и открытым, любил пиво. С удовольствием ругался по-английски. Не избегал женского общества. С ним всегда был сопровождающий, важный господин, намного старше. Ни во что не вмешивался, просто наблюдал. В тридцать шестом году умер отец Фарука – король Египта. За Фаруком прислали, пришла его пора занимать престол. Фарук был очень огорчен, в Кембридже ему нравилось и возвращаться на родину даже в королевском обличьи не хотелось. Оставался год, чтобы закончить образование. На это Фарук упирал. Но пришло время исполнять монарший долг. Фарука увезли. На прощание они с Фрицем обнялись, будущий король оставил визитную карточку, сердечно приглашал. В Египте Фриц был бы у него дорогим гостем. Больше он Фарука не видел.