Лягушка под зонтом
Шрифт:
– Да как же не было? – усмехнулся Никита. Он хотел сказать, что одно из них перед ним. – Может быть, я заплачу вам хотя бы столько, сколько вы отдали за барана в Льеже?
– Принесите мне кефиру на все, – фыркнул Мазаев.
– Сколько бутылок? – спросил Никита, хватаясь за карман, в котором лежал бумажник.
– Две, – ответил Мазаев.
– Не может быть...
– Я платил не за него, а за коробку из-под печенья. Он прятался там...
– За эту? – Никита щелкнул пальцами по коробке.
– Именно так.
Никита
– Значит, вы узнали его... Вы знали, что это за баран?
– Я сам его заполучил много лет назад... Но это не важно.
– А вы правда хотите кефиру? Я принесу прямо сейчас.
– Нет, не хочу. Но обещайте мне, что нальете бокал шампанского на вашей свадьбе. Ведь она будет, после того как вы отдадите барана? А ваша невеста отдаст его тем, кто должен им владеть по праву...
– Непременно, – тихо сказал Никита.
Никита вышел из палаты и позвонил Ольге.
– Ольга, я вас жду.
33
Ольга заткнула горловину мойки пробкой, впустила горячую воду, добавила жидкости для мытья посуды. Запахло ромашкой. С тех пор как поставили счетчики воды, они с бабушкой себя не узнавали. Они точно знали, сколько стоит кубометр горячей воды и кубометр холодной. А новость, что водоотведение, указанное отдельной строкой в платежной квитанции, – это объем втекшей воды, а потом вытекшей через канализацию, их просто потрясла. Они платили теперь втрое меньше. Более того, азарт толкнул на небывалое – мыть посуду не под струей, а в раковине, потом ополаскивать, тоже в раковине, свежей водой.
«Азарт» не новое слово в ее жизни. Он всегда был при ней. Но расцветал почему-то лишь под влиянием солнечной натуры Зои Григорьевны. Может быть, в ней копится солнце в полярный день? Ага, и солярий добавляет, который она открыла в поселке. Сказала, что без солнца не образуется витамин D, а без него не усваивается кальций.
Ольга выключила свет на кухне, пошла в гостиную. Она села на диван, взяла пульт и, почти не глядя на экран, переключала программы. Люди в телевизоре о чем-то говорили, она не слушала. В ушах стоял голос Зои Григорьевны, такой необыкновенно женский, каким она никогда не говорила прежде.
Зазвонил телефон. Ольга встала, пошла в прихожую.
– Да, – ответила она.
– Ольга, есть кое-что новое. Вы можете приехать?
– В ангар? – спросила она, чувствуя, как подскочило сердце.
– Нет, ко мне домой. Я кое-что хочу вам показать...
– Сейчас приеду.
Ольга посмотрела на часы: девятый час вечера. Но она же не просто так едет к Никите...
Ольга открыла шкаф, обвела взглядом то, что висело в нем. Потом закрыла, надела серые брюки и черный свитер. Ботинки и куртку, которые нашла в прихожей. Повесила сумку через плечо и вышла из дома.
До Тверской доехала быстро: минут за сорок из Измайлова добралась
Едва она нажала кнопки домофона, как дверь открылась. Поднялась на третий этаж и увидела, что Никита уже стоит в дверях квартиры.
– Скорее, скорее, – бормотал он.
Она вошла, он не позволил ей снять куртку, взял за плечи и подвел к столу.
– Вот!.. – выдохнул он.
Ольга замерла. На столе, на снежно-белой скатерти, лежала темная фигурка.
– Путоранский баран. Это... он?
Она медленно повернулась к Никите.
– Вы думали, он другой? – спросил он.
– Такой... маленький...
– Точно, не гигант. Но дорого стоит, – заметил Никита.
– Да уж, – согласилась Ольга.
– Вы тоже так думаете?
– Я просто знаю...
Никита тоже знал, но не собирался говорить ей о Мазаеве, о тех неприятностях, которые доставил ему баран. Который должен изменить жизнь атабасков.
Но не только их.
Никита смотрел на нее, глаза Ольги блестели нетерпением и еще чем-то. Какой-то новой решимостью. Он приготовился услышать, что сейчас она объявит, что уезжает на Крайний Север.
Но ее лицо переменилось, она снова посмотрела на барана.
– Простоватый, я бы сказала. – Низко наклонилась над ним, как когда-то над колодцем, чтобы рассмотреть лягушку...
Никита шагнул к ней и, как тогда, едва заметно прижался бедром к ее бедру. Он почувствовал, что она замерла, но не отодвинулась. Только щека порозовела.
Потом Ольга быстро повернулась к Никите и выпалила:
– Зоя Григорьевна выходит замуж за атабаска из Канады. И уезжает туда.
– Вот как? Как же община? – изумился Никита, не до конца осознавая причину странной радости.
Ольга усмехнулась:
– Оказывается, любовь сильнее всего на свете. Никогда бы не подумала. – Она покачала головой.
– Вы не подумали бы так... о любви?
– Да нет, о Зое Григорьевне. Знаете, что она сказала? Что семья – это та же самая община.
– Вы так не считаете? – спросил он.
Она пожала плечами:
– У меня такой семьи не было. Я жила то с бабушкой, то с родителями. А вы?
– У меня тоже нет, – сказал Никита. – Я жил с няней большую часть жизни. Моя собственная семья не состоялась.
– Сейчас такая семья почти у всех. – Ольга махнула рукой. – Все меньше похожа на семью.
– Вам это не нравится? – спросил он.
– Нет, – сказала она. – Уже нет, – добавила Ольга, но не объяснила.
– Так что же – ваша Зоя Григорьевна уезжает, тогда кому теперь нужен этот тотем? – Он кивнул на фигурку на столе.
– Как это – кому? Зоя Григорьевна верна себе. Она собирается руководить общиной из-за океана.
Никита помолчал.
– Но если она будет жить в Канаде, значит, вам незачем ехать на Крайний Север, Ольга? – тихо спросил он.