Лямур, тужур и абажур
Шрифт:
– Да я и не собирался! – обиженно проговорил Звонарев. – Отдадим сумку Машке, сделаем вид, что не знаем, что в ней… а лучше даже не отдадим, а подсунем ей незаметно, чтобы не догадалась…
– Первым делом нужно за Галкиной последить! – оживился Каплер. – Выяснить, с кем она связана и откуда у нее такие бабки. Сначала проследим, а потом уже подумаем, что делать с этой сумкой…
Для начала Каплер спрятал находку под свою пеструю хламиду.
До конца занятий он так и проходил, а потом все трое с загадочными
– Ну, пока… – Лена Симакова махнула рукой и зашагала к скверу, где ее поджидал длинноволосый парень. Маша знала, что это Гарик – большая Ленина любовь, однако в последние несколько дней Лена за Гариком не бегала, а только ругала его на все корки и обещала бросить.
Маша ссутулилась под грузом безрадостных мыслей и побрела к автобусной остановке. Вдруг рядом с ней остановилась серая машина, распахнулась дверца, и улыбчивый кавказец в шапке с козырьком проговорил:
– Садись, дэвушка, подвезу!
– Спасибо, не надо! – ответила Маша, опасливо попятившись. – У меня и денег нет…
– Садись, красивая, я тебя бэз дэнег подвезу!
– Без денег тем более не хочу. – Маша отступила еще на шаг и завертела головой, отыскивая знакомых. Она не испугалась, но знакомое лицо прибавило бы ей сейчас уверенности.
– Нехорошо, девушка, невежливо! – раздался вдруг над самым ее ухом тихий холодный голос. – Человек вам по-хорошему предлагает, а вы отказываетесь… это невежливо – хорошего человека обижать!
– В чем дело? – возмущенно воскликнула Маша. – Я пока еще сама себе хозяйка…
– Это ты так думаешь, Маша, – проговорил тот же холодный голос. – А на самом деле все обстоит иначе.
Маша обернулась, чтобы увидеть обладателя холодного голоса.
Он стоял совсем близко, вплотную к ней.
Это был крупный сутулый мужчина средних лет. Его левую щеку уродовал кривой шрам.
И тут Маше стало страшно.
Не уродливый шрам незнакомца испугал ее, а его глаза – холодные, равнодушные глаза цвета студеной талой воды. Такие же холодные, такие же равнодушные.
И еще – то, что только сейчас дошло до нее: он назвал ее по имени. Значит, это не ошибка. Не случайность. Это – то страшное, неожиданное, грозное, что обычно происходит только с другими…
Незнакомец придвинулся к ней еще ближе, приобнял ее левой рукой, прижал ее к своему боку – и она почувствовала сквозь одежду холодное прикосновение стали.
Она хотела вскрикнуть – и не смогла, горло перехватил ледяной мучительный спазм. Она хотела вырваться, броситься наутек – но холодная сильная рука сжала ее плечо, как стальные клещи, и подтолкнула к серой машине.
Вокруг шли веселые, оживленные ребята, студенты ее института. Они разговаривали о своей жизни, о лекциях и экзаменах, о вечеринках и тусовках – и никому не было
Как будто для довершения эффекта внезапно все звуки вокруг нее исчезли, мир сделался беззвучным, как будто его опустили в толстый слой белой ваты. Нет, она действительно отделена от всего мира толстым стеклом, сквозь которое не доносится ни один звук…
Ни один звук, кроме холодного властного голоса:
– Садись в машину! Не заставляй меня делать тебе больно!
Всего в двадцати метрах Маша увидела Лену.
Подруга бурно ссорилась со своим приятелем, размахивала руками, что-то ему вдалбливала…
Господи, как это хорошо – жить нормальной человеческой жизнью, где есть ссоры и примирения, выяснение отношений… Где нет этого холодного, властного голоса и этих безжалостных глаз цвета талой воды!..
А сейчас она одна, совершенно одна, впрочем, как и всегда. Друзья, подруги – все исчезло, никто за нее не заступится.
Внезапно она вспомнила слова старого милиционера Василия Макаровича и про маяк тоже вспомнила. Средняя пуговица, там нужно что-то нажать… Маша взялась за пуговицу, невольно помедлила и нажала на маленькую кнопку.
– Садись, – недовольно повторил человек со шрамом и подтолкнул ее к машине.
Пуговица выскользнула из Машиных рук и покатилась по асфальту, Маша так и не поняла, сумела ли она нажать, где нужно.
Она шагнула вперед, колени ее подогнулись, и сильная холодная рука втолкнула ее на заднее сиденье.
Человек со шрамом сел рядом, и машина резко сорвалась с места, влилась в поток машин. Пуговица осталась валяться возле поребрика.
Ледяной спазм отпустил Машино горло, и она забормотала, запричитала:
– Вы меня с кем-то перепутали! Зачем я вам нужна? У меня нет денег! Вы, наверное, ошиблись!
Человек со шрамом повернулся к ней и проговорил спокойно, веско, равнодушно:
– Сиди, Маша! Сиди и помалкивай! Ни с кем мы тебя не перепутали!
– Я не Маша! – вскрикнула девушка в надежде обмануть, перехитрить судьбу. – Маша – моя подруга, мы с ней только что распрощались, а я – Лена, Лена Симакова…
Водитель-кавказец полуобернулся, вопросительно взглянул на человека со шрамом. Но тот, не шевельнув ни одним мускулом, процедил сквозь зубы:
– На дорогу лучше смотри, Муса! Девчонку не слушай! Она тебе сейчас и не то скажет! Назовется королевой Непала, лишь бы выпутаться!
Маша дернула ручку дверцы – но, как нетрудно догадаться, дверь была заблокирована.
Тогда девушка откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и попыталась понять – за что, почему это случилось именно с ней?.. В чем она виновата?.. Что она сделала не так?..