Шрифт:
1
Праздник
Люба стояла в углу зала. «Как здесь красиво». Она представляла себя в сказке или на царском балу… Множество детей разных возрастов бегали и играли вокруг елки, некоторые были в карнавальных костюмах, другие просто нарядно одеты. Люба не хотела к ним, она не привыкла играть с детьми, да и на елке была впервые. Любе было пять лет. Но сегодня, на елке для детей научных сотрудников, она была счастлива. Во-первых,
Вчера они с отцом ходили в магазин. Люба сама выбрала это алое бархатное платье с белым широким поясом и белым кружевным воротничком. Ее тонкие худые ноги в белых колготках смешно торчали из-под платья, но девочке все очень нравилось, особенно ярко-красные лаковые туфельки с пряжками.
Люба не была красивой, отец говорил, что она похожа на мать, но та была яркой, броской женщиной, а Люба — серой мышкой.
И вот она стоит в своем углу, отец отошел и разговаривает с каким-то мужчиной, праздник с минуты на минуту начнется.
И чудо случилось… К Любе приблизился молодой человек лет одиннадцати-двенадцати. Как он был красив, будто из сказки про звездного мальчика.
— Ты будешь со мной танцевать? — спросил он.
— Да, — шепотом сказала девочка, но тут вернулся отец.
— Извини, нам пора.
— Но праздника еще не было.
— Мне надо на работу, Люба, это не обсуждается!
— Пригласи кого-нибудь другого, — со слезами в голосе сказала Люба своему сказочному кавалеру, взяла отца за руку, и они ушли.
Люба опять была дома одна. Сначала она бродила по комнатам. Но не найдя ничего интересного, зашла в библиотеку отца, взяла книжку про пиратов и погрузилась в опасный фантастический мир… Уснула она там же, в библиотеке, и снилась ей пиратская шхуна и мальчик из сказки.
Утром из больницы вернулся отец. Приготовил завтрак. Все было как всегда. В понедельник и вторник отец говорил с ней только на английском, среду и четверг — на немецком, а пятницу и субботу — на французском. В свои пять лет Люба уже свободно говорила на четырех языках и училась в третьем классе школы. «Моя задача — дать тебе хорошее образование», — говорил отец и делал все, что мог.
Люба не гуляла на улице, не смотрела телевизор, она много занималась, читала и мечтала. Единственным человеком, присутствующим в ее короткой одинокой жизни, был отец. Он поздно приходил с работы и, как правило, не один. Отец любил женщин, а женщины любили его. Но когда они уходили, он занимался с дочерью.
«Моя задача — дать тебе хорошее образование, — повторял папа. — Я, наверное, плохой отец и никакая мать. Но образование ты получишь».
Люба очень старалась. Она его очень, очень любила…
??????????????????????????
Саша
Девочка ушла… Саша разочарованно подошел к матери. «Какие у нее были грустные черные глаза», — думал Саша и тут услышал разговор матери с женой отцовского начальника.
— Видела? Значит, у Корецкого все-таки есть дочь, а мы гадали, правду говорили или как.
— А какая она худая! Как мужчина в его возрасте один справляется с ребенком? Интересно, она нормальная?
— А мне интересно, его ли она? Если та история — правда, то есть ли гарантия, что девочка его?
— Никакой, но живет она явно с ним. И зачем она ему, при его-то положении и достатке?
— Действительно, недостатка в женщинах у него нет. Нашел бы приличную и родил по-человечески. А то воспитывает неизвестно кого. Девочка явно больная, бледная, худющая, одни глаза. И взгляд дикий какой-то.
— Жалко мужика, говорят, он очень ничего, несмотря на возраст.
— А что возраст? У него квартира — десять комнат. Сам академик, денег куры не клюют, читает лекции в Мадриде и Гарварде, холост — жених завидный.
Саша слушал разговор и ему становилось безумно жаль эту девочку, он даже не успел спросить, как ее зовут. И почему она ушла?
— Папа, почему тот мужчина увел с праздника свою дочь? — обратился он к отцу.
— На ткацкой фабрике случился пожар, говорят, много пострадавших, а профессор Корецкий — врач, директор клиники, ему надо на работу. Понимаешь, для врачей нет праздников, когда есть больные. Работа такая, сынок.
— Папа, ты будешь возражать, если я тоже буду врачом?
— Нет, почему я должен возражать? Только надо хорошо и много учиться. А ты пока особо не стараешься.
— Я понял, — сказал Саша. — Я подумаю.
Дома Саша долго размышлял о профессоре Корецком, о его черноглазой дочери и о том, что он обязательно станет врачом.
Саша с семьей жил в Москве, в Измайлово, в двухкомнатной кооперативной квартире. Мать — Марина Сергеевна — работала лаборанткой на кафедре. Отец — Борис Александрович Борисов, кандидат физико-математических наук — был звездой НИИ. Перспективный научный сотрудник в области ядерной физики готовился к защите докторской диссертации. Семь лет семья Борисовых жила в городе Арзамасе, но последние два года они уже были москвичами. В семье росло двое детей: двенадцатилетний Саша и двухлетний Алеша. Оба мальчика — блондины с синими глазами. Оба похожи на отца. Сашка, очень способный, в учебе особенно не старался, зато благодаря своей неординарной внешности был любимчиком всех учителей женского пола. Отец ругал его за плохую успеваемость, и Саша каждый раз обещал исправиться, но со следующей четверти.
Дома опять был скандал, мать непрерывно визжала, отец изредка что-то вставлял. Лешка расплакался, попросил есть. Саша взял на руки брата и пошел на кухню. Открыл холодильник — пусто, только бутылка молока. Саша посадил Лешу на стул. Попросил его подождать молча. Брат не плакал, играл с ложками. Мальчик сварил манную кашу, накормил ребенка. Увел его в свою комнату и там с ним немного побаловался, затем включил мультфильм и пошел на кухню. Из спальни родителей вышел отец, мать рыдала в комнате.