Люби меня до смерти
Шрифт:
Максим так беспокоился, что позвонил дяде Коле, который был тогда в отъезде. Николай Геннадьевич приехал на следующий день. Узнав о том, что Тёма убил полицейского, он пришёл в ярость. Дядя Коля провёл жёсткую беседу с Максом на предмет того, что не нужно стрелять в полицейских направо и налево. Долго орал и распинался, что в органах у них всё схвачено, и в той ситуации нужно было просто включить мозги,
Когда Максим ворвался в комнату, то застал ужасную картину. Повсюду были разбросаны пустые бутылки из-под виски и водки, на столе рассыпан порошок, на полу валялись использованные шприцы. Стояла жуткая вонь. Николай Геннадьевич сидел на сыне, нанося ему удары по лицу.
– Жить надоело? – орал он, продолжая влеплять ему пощёчины. – Всю эту дурь из тебя выбью, разобью морду так, что ни вдохнуть, ни слизать, ни глотнуть не сможешь. Если нужно, выдавлю глаза и руки с членом отрежу. Грохнул человека, теперь живи с этим. Сбежать от последствий хочешь? Слабак! Решил угробить себя синькой и наркотой?
Максим кинулся оттаскивать его от Артёма.
– Вы же убьёте его!
– Не лезь, щенок! – проорал Николай Геннадьевич, но с сына всё же слез. – Звони врачу. Я столько плачу этой паскуде, пусть приведёт его в чувство, – он смотрел на потерявшего сознание Артёма. Его исхудавшее тело было распластано на полу в собственной крови.
Максим дрожащими руками набрал номер их семейного врача. Артёма тогда госпитализировали в реанимацию. У него была внутричерепная гематома, три сломанных ребра, разрыв селезёнки и внутреннее кровотечение. Возможно, было что-то ещё, Максим так переживал за друга, что плохо понимал, что говорят врачи. Он хотел лишь знать, поправится ли Артём. Несколько дней дежурил в палате. На лицо Артёма было страшно смотреть. В те дни оно представляло собой жуткое зрелище: разбитые губы распухли, сломанный нос отёк и посинел, оба глаза заплыли, на скулах следы ударов и кровоподтёки. Как уцелели все зубы – удивительно.
Артём пробыл в больнице почти два месяца. Когда он вышел оттуда, отец лишил его финансирования, поселил в домике в глуши и приставил к нему охранников, которые стали его тренировать. Тёма умел стрелять и обращаться с ножами, ведь Николай Геннадьевич приказал начать обучение мальчика уже с пятнадцати лет. Но он никогда не был силён физически. И отец решил это исправить.
Артём находился в той глуши полгода. Всё это время его учили убивать, терпеть боль и выпутываться из разных передряг. Бывало, его избивали, связывали и бросали в подвале или в лесу. Если ему не удавалось освободиться и выбраться, урок считался неусвоенным и повторялся. Раз в неделю отец лично его тренировал. Он учил Тёму приёмам рукопашного боя, которым владел в совершенстве. Это был довольно грубый вид борьбы, и Артём всегда огребал по полной. Отец не отличался терпимостью и быстро выходил из себя, если Артём не схватывал с первого раза.
Через полгода Николай Геннадьевич посчитал, что сын готов. Тёма провёл новогодние праздники с семьёй в особняке, после чего отец отправил его за границу.
Николай Геннадьевич был мужчиной старой закалки. Он поднялся в девяностые. Лихие были времена. И он им полностью соответствовал: высокий, мускулистый, волевой. Он легко мог один справиться с тремя здоровыми парнями. Отец Артёма тогда шёл по головам, беря то, что считал нужным взять. Его русые волосы и серые глаза плохо сочетались с жестокостью и хитростью, которыми он славился. Сейчас Николаю Геннадьевичу было пятьдесят девять лет, но он не растерял былой хватки. Все навыки, которыми он владел раньше, остались при нём.
Андрей был внешней копией отца. Из Тёмы Николай Геннадьевич старался вылепить внутреннюю, но так и не смог довести дело до конца. Он смотрел на сына и понимал, что от родной матери в нём осталось больше, чем хотелось бы. И дело было даже не во внешности.
Максиму запретили навещать Артёма в том месте. Он запомнил Тёму вполне обычным парнем, и перемены во внешнем облике друга удивляли его. За три с лишним года, что Макс его не видел, Артём привёл себя в отличную физическую форму. И следа не осталось от того худосочного парня, который загремел в реанимацию по милости собственного папочки. Сейчас его рельефное тело впечатляло даже Максима. Это действительно смотрелось красиво, будь он тёлкой, то потёк бы на месте.
Конец ознакомительного фрагмента.