Люби меня вечно
Шрифт:
— Разве Адриан уехал?
— Да, час назад. Как сказал ваш камердинер, он был очень рад возвращению домой.
— И он не видел вас?
— Нет, конечно! Меня никто не видел, кроме вашего камердинера, а он мне понравился. Мне показалось, ему можно доверять.
— Долтон служит у меня уже много-много лет. В его преданности можно не сомневаться.
— Да, он не выдаст меня. Но что вы, месье, думаете обо мне?
Герцог улыбнулся.
— Из вас получился очаровательный паж. Вы это хотели услышать?
—
— Ну что ж, давайте поговорим о вас. Вы теперь мой паж и должны вести себя, как подобает пажу, иначе мы оба не доживем до старости.
— Объясните, что я должна делать.
Эме подошла к столу и села рядом с герцогом.
— Во-первых, — строго заметил он, — вы не должны садиться в моем присутствии без разрешения; вы не должны заговаривать первой. Если я обращаюсь к вам, вы должны отвечать, добавляя «ваша светлость».
— Хорошо, я все запомню.
— Вы должны все время помнить, что вы англичанин. Будьте осторожны: француз не заметит мелких оговорок и акцент, но любой англичанин услышит это сразу. И лучше бы вам как следует припудрить волосы. Рыжие волосы и голубые глаза — эти приметы сообщат всем, если будут искать вас. Такое редкое сочетание очень заметно.
— Ну конечно! — воскликнула Эме. — Как я сама не додумалась. Сейчас побегу наверх и попрошу Долтона помочь мне.
— Мы уезжаем через четверть часа. Чем скорее уедем, тем лучше.
Эме вскочила со стула, но вдруг остановилась:
— Ведь вы не уедете без меня, ваша светлость?
— Я же дал слово взять вас с собой в Париж, — заверил Мелинкорт.
— Простите, месье, — тихо сказала Эме. — Сама не знаю, почему задала этот глупый вопрос. Иногда мне кажется, что я грежу. Еще вчера я была в монастыре, а сегодня — с вами, и все совсем по-другому.
— Полагаю, вчера вы находились в более подходящем для вас месте, — сухо заметил герцог.
— Нет, вовсе нет, — возразила Эме. — Никто не имеет права распоряжаться судьбой другого человека.
Она стояла, подняв голову, и в ее манере держаться и говорить было сейчас столько надменности и гордости, что герцог невольно улыбнулся. Эме, несомненно, происходила из знатного рода.
Почувствовав, что теряет драгоценное время, Эме бросилась наверх. Герцог еще несколько секунд смотрел ей вслед.
В минуты покоя лицо его делалось угрюмым. Годы, проведенные в поисках удовольствий, наложили на него свой отпечаток: темные круги под глазами, глубокие морщины, циничный взгляд серо-стальных глаз, презрительный изгиб губ.
В дверь снова постучали, и на пороге возник добродушный толстяк-хозяин гостиницы, пожилой, абсолютно лысый человек. Сейчас толстяк казался явно озабоченным. Комкая фартук в пухлых руках, он подошел поближе к
— Два джентльмена хотят видеть вашу светлость. Они настаивают на аудиенции, хотя я сказал им, что вы собираетесь вот-вот отбыть.
— Кто они?
— Один из них — священник, ваша светлость, а на другом — мундир кардинальской гвардии. Они спрашивают о некоей особе, сбежавшей из монастыря де ла Круа в Сент-Бени, ваша светлость. Это в пяти милях отсюда по дороге, которой вы ехали вчера вечером.
— И почему эти двое вообразили, что я могу что-то знать об этом?
Хозяин гостиницы снова оглянулся через плечо.
— Они подробно расспрашивали о том, кто прибыл с вашей светлостью вчера. Я сказал, что вы приехали один, а ваши слуги подоспели через час.
— Вы правильно поступили, сказав так, — одобрил герцог. — А вашим людям можно доверять?
— Несомненно, ваша светлость. В доме работают только члены моей семьи. А на конюшне два конюха — местные мальчишки из деревни. Могу поклясться, они ничего не видели, ваша светлость.
— Хорошо. А этим джентльменам известно, что одна из моих карет уже уехала сегодня утром?
— Они видели, как карета выезжала, ваша светлость. Они как раз были во дворе в это время.
— Что ж, можете пригласить гостей.
На секунду хозяин застыл на месте как вкопанный, глядя герцогу в глаза, а потом снова суетливо затеребил фартук.
— Ваша светлость, могу ли я быть уверен, что со мной ничего не случится? Я бедный человек, а кардинал так могуществен.
— С вами не случится ничего плохого, пока будете держать язык за зубами. Вы сказали этим господам, что я приехал один. Я заверю их, что вы сказали правду. А теперь ведите их сюда.
— Да, ваша светлость. Сию минуту, ваша светлость.
Толстяк поспешил к двери, но, открыв ее, издал возглас изумления: господа, о которых шла речь, уже ждали под дверью гостиной. Однако герцог усомнился в том, что они могли что-нибудь услышать: дверь была очень массивной и плотно закрывалась.
Первым в комнату вошел священник, высокий, невероятно худой человек с пронзительным взглядом. За ним последовал молодой человек в великолепно сшитом и богато украшенном мундире кардинальской гвардии.
Герцог легким наклоном головы ответил на их поклоны.
— Вы хотели видеть меня, джентльмены?
— Вы герцог Мелинкорт? — спросил священник.
— Да, это я.
— Я отец Андре, а это — капитан Тев гвардии его высокопреосвященства кардинала де Роана.
— У вас ко мне дело, господа? Я спешу в Париж. Лошади уже запряжены.
— О, мы не задержим вас, ваша светлость. Вы прибыли вчера вечером?
— Именно так.
— В пяти милях отсюда вы проезжали монастырь де ла Круа. Это в двух километрах от деревушки Сент-Бени.