Люби меня всего
Шрифт:
— Перестань, — сказал он.
Я смерил его взглядом, и его лицо смягчилось.
— Что за трудности с Коэном? Что не кажется правильным?
Я перевёл взгляд на лобовое стекло и вздохнул.
— Он не Орин. Мне нравится Коэн. Очень. Совершенно иначе, чем Орин. Достаточно, чтобы это чертовски меня путало, потому что я не думал, что это возможно. Мы стали близки, и я больше не чувствую вины и… я уже несколько недель борюсь с этими желаниями с ним. Я хочу с ним большего, Эван, но что это говорит обо мне? — я повернулся обратно к Эвану, не ожидая ответа, но, тем не менее, молча умолял. —
— Вон, — вмешался Эван. Я проглотил свои следующие слова и ждал от него продолжения. — Думаю, Орин говорит тебе, что у вас всё это может быть. Только не таким способом, как у обычных людей. У вас не типичные отношения, так что ответ не такой прямой. Ты мне раньше говорил, что они индивидуальности, но вместе часть целого. Так что вся эта страсть, которую ты чувствуешь… то, что ты не можешь выразить Орину, потому что это может принести вред… дай это Коэну. По тому, как ты говоришь о нём, я могу сказать, что ты этого хочешь. В старомодном, нетипичном, странном плане, это одно и то же. Тебе просто нужно узнать, куда направить свои чувства. Они все балансируют в его системе — или как там ты это назвал — так что тебе нужно найти способ выразиться.
Была моя очередь сидеть с открытым ртом.
— Да, идиот, я слушаю, когда ты со мной говоришь, так что закрой рот, муха залетит.
Я ненавидел то, как много смысла было в его словах, даже когда он бормотал.
— И кстати, — продолжал Эван, стоя так, чтобы не мешать двери. — Ты по уши влюбился в этого парня и, наверное, даже не понимаешь этого.
С этими словами он захлопнул мою дверь и обошёл свою машину к водительской двери. Он сел в салон и помахал рукой, после чего уехал.
Любовь?
Я подумал о возможности этого и тут же понял, что Эван был прав. Орин значил для меня больше, чем я мог описать. Никто никогда не захватывал меня так полностью. Последнее, чего я хотел, так это каким-либо образом его разочаровать. Наверное, поэтому я не мог отключить свой мозг и не знал ответа, когда дело касалось Коэна.
Излишний анализ моих затруднений с Коэном вызывался моим стандартным представлением о том, как работают отношения. Наши отношения не были стандартными. Они не следовали тем же правилам и никогда не будут. Мне нужно было перестать пытаться вписать их в категорию, которой они не принадлежали.
Может быть, Эван был прав.
***
Была половина седьмого, когда я приехал к Орину. Я съездил домой — после того как заполнил до конца бензобак — принял душ, переоделся и захватил нам по стаканчику горячего шоколада по дороге к нему. Он не ответил на моё сообщение, но я не задумывался над этим, заглушая двигатель и подходя к входной двери.
Удерживая в одной руке подставку с напитками, я постучал. Прошло много минут без ответа, так что я попробовал ещё раз, только сильнее и громче.
Когда всё равно никто не открыл, я почувствовал внутри росток беспокойства. Последний раз, когда Орин исчезал без предупреждения, после этого последовал визит
Я повернул голову к окну и заметил, что занавеска в логове открыта. Несмотря на запущенный сад, грязный от растаявшего снега, я подошёл ближе, чтобы заглянуть внутрь. В комнате было пусто и темно. Я прижался лицом ближе и поднял руку, чтобы перекрыть свет и увидеть всё внутри более чётко. Там было тихо. Казалось, внутри никого не было, но в конце коридора горел свет, и ещё один был включен на кухне.
Оставив стаканчики с шоколадом на крыльце, я обошёл длинное здание, считая, в скольких домах от конца дома Орина — чего мне никогда не нужно было замечать раньше — и подошёл сзади. На его кухне была дверь, которая вела на нелепо маленькое подобие заднего двора. Он объяснил, что никогда ею не пользуется, даже летом.
Дважды проверив, что прошёл правильное количество домов, я вошёл через заднюю калитку. Занавеска на кухонном окне всегда была закрыта, но свет определённо был включён. Я подошёл к стеклу и попытался найти щель, где встречались два куска ткани, чтобы заглянуть внутрь. Пока я искал, за занавесками двинулась отчётливая тень. Я замер. Кто-то был внутри.
В момент паники я отошёл на несколько шагов назад. Моё любопытство и беспокойство до этой секунды были не такими сильными.
Но… Он был дома.
Почему он не открыл?
Не думая, я подошёл к задней двери и постучал. Сильно. Моё присутствие нельзя будет пропустить.
Меньше, чем через мгновение, дверь распахнулась внутрь. Но мужчина, который открыл её и смотрел на меня покрасневшими глазами, не был Орином. Его левая щека дёрнулась, и взгляд нервно метался вокруг, осматривая мир позади меня, прежде чем вернуться к моему лицу. Его волосы были растрёпанными и жирными, будто он не трудился мыть их — или расчёсывать, раз на то пошло. Я никогда не видел их в неидеальном состоянии. Под его глазами были тёмные круги, будто он не спал. От этого радужки казались темнее и опаснее. Он нахмурил брови, от него исходила злость.
Моё внимание привлёк щёлкающий звук, и я стал искать его источник. Зажигалка. Он проводил большим пальцем по кремниевому колёсику, с каждым движением зажигая огонь. Снова и снова, он на мгновение выпускал пламя и позволял ему потухнуть, прежде чем повторить снова.
Я осмотрел его всего и сразу же понял, с кем встретился.
— Ты Коув.
Щёлк… Щёлк… Щёлк.
— Ты догадливый.
Времени собраться не было, я искал ответ, направление или следующий шаг. Орин почти ничего не рассказывал о мужчине передо мной, а то, что мне удалось сложить из известных кусочков, было тревожно.
— Приятно, наконец, с тобой познакомиться. Я Вон, — я протянул руку для рукопожатия, но он только посмотрел на неё и ничем не ответил.
Вероятнее всего, он знал, кто я, но представиться казалось уместным для хорошего начала.
— Я принёс горячий шоколад. Он на переднем крыльце. Я пробовал стучать, но ты не…
— День не подходящий. Тебе, наверное, пора идти.
Я замер, мысли разбегались. Сегодня был день терапии, и если Коув вышел вперёд, это был хороший показатель того, как всё прошло.