Люби меня
Шрифт:
– И что это значит? – выталкиваю хрипло, нарушая обет молчания, который зачем-то сам себе дал. – Звучит как Морзе в исполнении бухого моряка.
– Стой, стой… Остановись здесь, пожалуйста!
На автомате давлю на педаль тормоза. Соня пронизывает меня последним жгучим взглядом и выскакивает из тачки, буквально сразу же исчезая в темноте.
– А у Сонечки талант! – восклицает одна из ее подруг, поднимая бокал с оранжевым пойлом. – Заметили? Она способна обаять даже самого зловредного препода.
– У нее голос гипнотический. Я сама временами подвисаю, – поддерживает другая. – Про улыбку я вообще молчу!
– А как она глазками стреляет, м? – топит третья.
– Ой, ну хватит, – затыкает их раскрасневшаяся Соня.
Я, сука, яростно против, чтобы она кого-то там обвораживала. Не надо больше жертв. Я хочу быть единственным. Любовь-мармелад, блядь… Она не имеет права размазывать кого-то еще.
Только как сказать об этом ей?
Залипаю на Соне взглядом, и убрать его уже не могу. Охота схватить ее и унести с концами. Поэтому когда она, поймав меня в этом подвисшем состоянии, зовет площадку, с радостью соглашаюсь, а уж танцором диско меня даже по блату с натяжкой не обозвать.
– Спасибо, – выдыхает Соня мне в ухо, едва в толпе обнимаю ее.
– За что? – искренне не понимаю я.
Хотя я, сука, многое до сих пор не догоняю.
– За то, что ты делаешь. За то, что ты со мной. За весь этот день, Саш.
Чувствую, как стучит ее сердце. Отдаю себе отчет, что и она мое ощущает. Вместе они, как обычно, работают на предельных скоростях.
Соня слегка отклоняется. Вижу в тусклых красных лучах ее глаза, губы… И снова глаза. Не сбиться с курса. Не сорваться с крючка.
– Я хочу быть с тобой всегда, – вещаю для самого себя неожиданно.
– Я с тобой тоже.
Вы когда-нибудь пьянели от слов? То, что между нами искрит так, что ослепляет, это уже воспринимается как данность. Но головокружение, вспышки удовольствия, бешеный огонь в крови, одуряющий хмель по разомлевшим мышцам и бесконечная эйфория в самом чувствительном месте за грудиной – все это до сих пор изумляет.
Улыбаюсь и подхватываю Соню на руки. Когда сталкиваемся лбами, довольствуюсь этим контактом как высшей благодатью. Музыка будто сама нас вращает. Я лишь слегка качаюсь, а кружит нас так, словно на реактивной карусели вокруг земной оси летим.
Долго не чувствуем усталости. А надоесть этот контакт просто не может. Потому и проводим на танцполе большую часть ночи. Сонины друзья догуливают без нас. Я под закрытие только счет оплачиваю.
– Едем к морю? – предлагаю, когда покидаем клуб.
– Давай, – соглашается Соня несколько вяло. Устала, догадываюсь я. – А что будем делать?
– Встречать рассвет.
Видя, как загораются ее глаза, широко улыбаюсь.
– Ух ты! Да! Хочу! Хочу! – оживляется, словно у нее резервный генератор врубился. – Хочу!
На пляже только скидываем обувь, Соня бросается танцевать. Я иду за ней и смеюсь. Откровенно наслаждаюсь. Дыхание в груди спирает, но все эти ощущения – часть кайфа.
– Догоняй! – кричит она, подкидывая жару в топку моей груди. – Догонишь?
Блядь… Конечно, догоню. Ведь у меня с ней крылья вырастают. Лечу, пока не оказывается в кольце моих рук. Соня смеется и визжит так, что в ушах звон встает. Отражаю половину этих звуков и вбиваю ее спиной себе в грудь. Так приятно ее ощущать, что даже больно. Воздуха не хватает. Но он будто и не нужен. Тяну рывками и прижимаю Соню, прижимаю, прижимаю… Земля вращается, словно толкнул кто-то. Резко слепит первыми яркими лучами солнца. И сходу нам становится жарко.
– Поцелуешь меня в этом рассвете? – шепчет Соня, заглядывая так глубоко в меня, что стоило бы оцепенеть.
Но я пропускаю все предостережения, которые выдает мой организм. И двигаюсь, двигаюсь, двигаюсь… Тону в ней.
– Поцелую, – зачем-то проговариваю свое решение. Рукой вокруг шеи ее сгребаю. Так тесно притиснуть хочу, а на расстоянии в миллиметры замираю. – Любовь-мармелад, – тарабаню хрипом в рваном ритме своего ошалевшего сердца. – Солнце, книги, музыка, любовь, мармелад.
– Ты помнишь? – задыхается с дрожью.
И столько эмоций выплескивает, что я уже не могу держаться. Роняю веки и со сдавленным стоном припадаю к ее рту.
[1] Линки – сокращенное от названия рок-группы Линкин Парк.
34
Ты тоже внутри меня…
Через неделю, к следующему и последнему уикенду этого лета, исполняется еще две мои мечты – выход Лизы из заточения и официальное представление меня как Сашиной девушки его друзьям.
Я обещаю сестре, что среди них не будет ее бывшего парня.
– Чарушина нет в регионе. Он где-то в отъезде, что ли… Я с ним, конечно, лично не общалась, но осторожно навела справки.
– Надеюсь, ты не сказала Саше, что меня волнует, будет он в компании или нет? Не хочу, чтобы что-то не то подумал, – заметно нервничает Лиза.
Утверждает, что с Чарушиным все в прошлом, но глаза выдают совсем другое, едва только о нем заговорим.
– Да не сказала, конечно, – спешу заверить и успокоить я. – Наоборот, ненавязчиво намекнула, что проблемы из-за вашего общего прошлого нет и быть не может. Вам рано или поздно придется встретиться.
– Да, я знаю. Просто вот прям сейчас не хотелось бы… – шепчет Лиза, краснея. – Понимаешь?
– Угу, понимаю… Ладно, расслабься, – глядя сестре в глаза, в поддержку сжимаю ее прохладные ладони. – Мы проведем выходные в загородном коттедже Сашиной семьи! – пытаясь заразить сестру восторгом, щедро фонтанирую собственными эмоциями. – Из знакомых там будут только Шатохин и Фильфиневич.
– Хорошо.
Но двадцать пятого утром планы резко меняются. Саша встречает родителей в аэропорту, по дороге они из-за чего-то ссорятся, и он, не предупредив меня, перебрасывает сбор к тому самому Чарушину на дачу. И, естественно, по закону подлости, сам хозяин тоже оказывается там.