Люби меня

Ростек Эшли Н.

— По крайней мере, шлюха практикует безопасный секс, — сказала Кэсси.

— Таблетки предназначены только для предотвращения появления детей. А лекарство в бутылочке, вероятно, от гонореи, — сказала Эмбер, когда они обе зашли в магазин.

Я схватила свои противозачаточные в тот самый момент, когда Изабель схватила мои лекарства от кошмаров. Она даже не попыталась прочитать этикетку, когда протягивала их мне, но я все равно пробормотала: — У меня действительно ужасные кошмары, и мой врач прописал это, чтобы помочь мне заснуть. Единственная причина, по которой они и противозачаточные находятся в моей сумочке, заключается в том, что я никогда не знаю, останусь ли я у

парней или у себя дома, и мне не хочется забыть принять их.

— Тебе не нужно объясняться, Ши, — заверила она меня. — Я тоже принимаю противозачаточные. По большей части я держу их дома, но в те несколько раз, когда мне удавалось переночевать у Итана, я брала их с собой. — Изабель оглянулась на магазин. — Разве это неправильно, что я желаю им самого худшего?

— Нет. Я жду, когда карма обрушится на них дождем.

14

Я долго и пристально смотрела на красный «Камаро» по соседству. «Камаро» Нокса.

Сегодня вечером у Кольта должны были состояться соревнования по плаванию, но при поддержке братьев он бросил это занятие. Поэтому вместо этого они с Кридом работали. Килан тоже был на работе. Этот день являлся его первым днем после отпуска, взятого для восстановления. Уйдя рано утром, Нокс был дома к тому времени, когда я вернулась из школы. А это означало, что, если бы я захотела, то могла бы прямо сейчас остаться со старшим Стоуном наедине. На самом деле, он уже пригласил меня через смс, просто написав: «Я дома, если хочешь, приходи».

За то время, что я пялилась на «Камаро» Нокса, я снова и снова размышляла о том, как использовать секретное оружие, предложенное Изабель. Он не хотел со мной разговаривать, и я не могла отделаться от мысли, что его проблемы связаны со мной. Судя по тому, что он говорил своим братьям о том, что не хочет торопить меня или настаивает на том, что я не готова к определенным вещам, возможно, я была слишком невинна для него, или он не мог забыть о том, насколько я была травмирована. Если что-то из этого являлось правдой, то Изабель, возможно, была права. Но действительно ли поход туда в одном нижнем белье что-то доказывал? Это определенно было не то, что сделала бы краснеющая невинная девушка.

Я издала звук разочарования и потопала в свою комнату. Вот и все. Это был последний раз, когда я выставляла себя на всеобщее обозрение. Раздраженная и полная решимости, я разделась.

«Что самое худшее может произойти?» — подумала я, надевая темно-красное кружевное белье — бюстгальтер, который поднял мою грудь на новую высоту, и обтягивающие трусы, которые прикрывали только верхние половинки моих ягодиц.

Быть отвергнутой в нижнем белье. Вот что могло произойти. Мой желудок слегка опустился. Если это и взорвется мне в лицо, я надеялась, что это, по крайней мере, заставит его поговорить со мной. Я знала, что вся эта идея была надуманной, но…

Я расправила плечи. Мне нужно было быть уверенной в себе.

«Что я могу потерять?» — повторяла я про себя до тех пор, пока не оказалась перед домом парней в черном пиджаке до колен и черных туфлях на каблуках.

Заходи в дом, трусиха.

Я вошла с высоко поднятой головой. — Это я.

Нокс сидел за обеденным столом спиной ко мне. Он был настолько поглощен чем-то на своем ноутбуке, что лишь слегка приподнял руку над плечом в знак признательности.

Я молча подошла к нему. — Чем занимаешься?

— Как раз заканчиваю электронное письмо, — сказал он, набирая текст на клавишах.

Я подошла и встала рядом с ним. — Когда закончишь, мне нужно твое мнение о моем наряде.

Кивнув, он лишь на секунду взглянул в мою сторону. Когда его внимание вернулось к экрану компьютера, его пальцы замерли над клавиатурой. Он полностью оглядел меня, хмуро рассматривая мое пальто и туфли на каблуках.

Словно сорвав пластырь, я расстегнула пальто, обнажив себя, как подарок, и позволила ему упасть на пол.

Я смотрела и чувствовала, как его взгляд скользит по моему телу. Это было бы эротично, если бы он не хмурился. Ни желания, ни жара, только хмурый взгляд — гнев.

Я испытала сильное желание прикрыться. Но мне хотелось, чтобы он видел, как я трушу. А хотелось, чтобы он увидел во мне силу и уверенность. Поэтому я преодолела неприятие и смущение и нырнула в постоянно кипящий омут гнева, который был у меня внутри. Я позволила себе погрузиться в него, и он окружил меня, как броня. Уперев руки в бока, я произнесла: — То, что ты разозлишься, было последним, что я себе представляла, когда нашла в себе смелость прийти сюда в одном лишь красном нижнем белье, которое купила, чтобы надеть для тебя. Возможный отказ или смех — да. Но я никогда не думала, что ты так на меня посмотришь. Скажи мне, тебя оскорбляет мое тело или то, что я причинила тебе неудобства своей попыткой соблазнить тебя?

Хмурое выражение на его лице мгновенно исчезло и сменилось чем-то похожим на чувство вины.

— Думай быстрее, Нокс, — сказала я. — Придумай новую ложь, чтобы отвадить меня и избежать разговора со мной.

— Зачем ты это делаешь? — был его ответ.

Я потеряла дар речи, когда его слова резанули по моему сердцу. Он не знал? Все должно было быть не так. Предполагалось, что пары должны общаться. А не заводить друг друга, а потом отстраняться. — Почему ты со мной, Нокс? — спросила я. — Очевидно, у тебя есть какие-то проблемы, которые ты не можешь преодолеть, когда дело касается меня.

У него хватило наглости выглядеть ошеломленным.

Я сбросила каблуки. Зачем обременять себя тем, что они причиняют боль моим ногам, ради того, кому на это наплевать? — Все, чем я когда-либо буду для тебя, это жалкой девчонкой в шкафу, не так ли?

Он не отрицал этого, но я хотела услышать его слова. Мне нужно было подтверждение того, что в его глазах я буду не более чем грустной, травмированной девушкой, которую он должен обходить на цыпочках или обращаться с ней, как с треснувшим стеклом. Я нуждалась в парне, который видел бы меня сильной, знал, что меня не определяет то, через что я прошла, или то, как я почти позволила этому уничтожить меня. И дело не в том, что мне нужно было, чтобы он видел меня сильной, чтобы самой чувствовать себя сильной. Я добивалась этого сама. Но недостаток доверия, который он испытывал ко мне, заставлял меня сожалеть о том, что я вообще когда-либо позволяла ему видеть меня уязвимой.

— Скажи что-нибудь, — умоляла я.

— Я не знаю, что сказать.

— Что ты чувствуешь?! — крикнула я.

Его руки сжались в кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Не знаю.

Я не поверила ему.

Чувствуя себя побежденной, я подняла пальто и, надевая его, сказала: — Когда будешь готов поговорить со мной, ты знаешь, где меня найти. — Я подхватила каблуки и, собираясь уходить, остановилась, чтобы добавить: — До тех пор не прикасайся ко мне, не целуй меня, не делай ничего, что могло бы меня завести. Я так устала от того, что ты отстраняешься. Я думала, что ты остановишься, когда мы будем вместе. Очевидно, я ошибалась.