Люби, Рапунцель
Шрифт:
Нет, Даня не собиралась рубить с плеча. Нет, не хотела ничего рассказывать. Она планировала этот разговор по-иному.
Не так. Не после всего.
Но в последний момент передумала.
Пусть все это было одной большой глупостью. Но напоследок она могла лишь так выказать ему свое уважение.
Правдой.
– Это шутка?
– Нет.
– Даня до последнего держала непроницаемое выражение, но при виде боли, мелькнувшей на лице Глеба, ей захотелось исчезнуть. Сердце сжалось. Теперь и этот человек был ей небезразличен, и мучить его было тяжелым выбором ее погрязшей во тьме души.
– Это случилось в вечер спонсорской вечеринки. В новой квартире Якова.
– Почему?
– «Почему»?
– Даня откинулась на спинку стула и грустно улыбнулась.
– Причина в том… Потому что… Он… мне нравится.
– Ты… - Голос Глеба сошел на нет. Рука с остервенением прошлась по лицу, неизвестно что утирая.
– Ты говорила, что между вами только деловые отношения.
– Говорила.
– Ты лгала?
– Себе.
Глеб встал и, обогнув стол, навис над ней. Уперся ладонями в спинку стула по обе стороны от ее головы и наклонился ниже. Кончики их носов соприкоснулись. Он смотрел в глаза Дани и молчал.
– Ты даже нормально выразить чувства себе не позволяешь.
– Что?..
– Даня сжалась, заметив, как сбоку мелькнула его рука.
Глеб провел большим пальцем по ее левой щеке. И показал повисшую на кончике пальца слезинку.
– Почему ты плачешь? Этой своей неудавшейся попыткой плача… Почему?
– Он говорил с ней, не отодвигаясь ни на миллиметр. Даня даже чувствовала, как от его сильного тела исходит жар.
– Жалеешь об этом?
– Не знаю.
– Она тоже не отрывала от него взгляд.
– Ха… - Глеб опустился ниже и прижался лбом к ее плечу. Их щеки соприкоснулись.
– Он дорог мне. Ты дорога мне. И что будем делать?
Даня молчала.
– Забавно. Знаю, насколько ты не щедра на эмоции, и мне лестно осознавать, что мы с Яковом стоим одной твоей драгоценной слезинки.
Она сжала губы.
– Прости.
Глеб поднял голову. А потом приблизил к ней свое лицо. Его губы почти коснулись ее.
– А я не подхожу? Могу ли стать тем единственным? Я буду заботиться о тебе и дарить счастье.
– Он шептал ей это прямо в губы.
– Ты всегда будешь защищена. И любима.
«Знаю».
– Нет.
– Даня коснулась его руки на своем плече.
– Прости.
Глеб улыбнулся. А затем медленно отодвинулся.
– Ему уже есть восемнадцать.
– Он цыкнул и издал ненатуральный смешок.
– Я не могу натравить на тебя полицию.
– А очень хотелось, да?
– Ее смешок тоже был далек от искреннего выражения чувств.
– Пожалуй, нет. Только запереть где-нибудь без вмешательства посторонних.
– Какие-то опасные игрища.
– Даня выдохнула. На новый смешок ее не хватило.
– Эти чувства - такая выматывающая штука.
– Согласен.
Они помолчали еще немного.
– Знаешь, Даниэла, его невозможно ни к чему принудить.
Даня вопросительно уставилась на Глеба. Он приблизился и положил ладонь на ее макушку.
– Яков хотел этого. С тобой. И уверен на все сто, что инициатива исходила от него.
Даня ощутила, как розовеют щеки.
– О, надо же, эмоции!
– Глеб присел перед ней на корточки, внимательно рассматривая ее.
– Красиво. Очень. Жаль только, не я их вызвал.
– Прости.
– Извинения не особо меня утешают.
– Прости.
– Вот опять. Я злюсь. И я обижен. И расстроен.
– Он выдохнул и качнул головой из стороны в сторону, словно разминая шею.
– Однако я видел, что Яков с каждым днем становится мягче. И все это после твоего появления в нашей жизни. Он - мой единственный родной человек. И я хочу, чтобы он был счастлив. Я, черт возьми, работал над этим последние годы.
– Мне жаль.
– Это ведь тоже вариация извинений? Прекращай.
– Глеб прошел до другого конца помещения.
– Как же порой удручает, что я больше не тот безбашенный студент, которому и море по колено. В итоге с девушкой меня обошел мой же маленький племянник… А я ведь обычно не веду себя так. И смотри, на кого теперь похож. Жалуюсь и ною. Отвратно.
– Да уж, заботиться о семье не так уж просто.
– Вот, понимаешь меня.
– Глеб вернулся на изначальную позицию и пристально уставился на нее.
– Ясно. Я понял… Тогда Якову придется хорошенько постараться, чтобы сохранить это чувство и эти отношения. Я ведь буду рядом. И могу включиться в игру, если он оплошает. Короче, ты должна понимать, что опыта у меня намного больше…
А вот это уже и правда походило на тон разобиженного студента. Даня подавилась смешком. Она ничуть не сомневалась, что никто из пассий Глеба никогда не видел на его лице это по-детски искреннее выражение эмоций и эти тональности недовольства.
«Черт. Он классный. И по-настоящему хороший. Плохо. Плохо дело, Шацкая».
– Глеб Валентинович.
Он нахмурился, явно удивившись резкому переходу на формальный тон.
– Я увольняюсь.
Глеб ей не поверил. Или, вернее, просто отказался поверить.
«Я не подпишу приказ. Сначала ты должна десять раз подумать. А, может, и сотню. Тебе необходимо на пару дней уехать? Хорошо, не вопрос. Я дам тебе эти свободные дни. Однако не пытайся что-то решать с ходу».
Даня предприняла попытку объяснить ему ситуацию, даже хотела высказать все, как есть.
«Уезжаю. Так решила. Точка. Еще раз простите».
Бесполезно.
Глеб и слушать ее не стал.
«Никаких резких движений, Даниэла. Тщательно все проанализируй. Я выслушаю тебя только тогда, когда ты действительно будешь готова принять объективно верное решение».
Похоже, нынешнее место работы накрепко вцепилось в нее - этакий настырный и досаждающе упрямый зверек. При таком раскладе можно было возгордиться и решить, что она прямо-таки незаменимый работник. Только вот для гордости время было уж слишком неподходящим.