Любимая Единственная Истинная
Шрифт:
– Чем же ты так досадил девушке, что она уехала от тебя в такой спешке? Неужели мой брат наконец-то наткнулся на достойного противника, – Ирис спокойно стояла в дверях бара и ухмылялась. – Что? Впервые нарвался на отказ? Привыкай, дружок. Невозможно понравиться всем. Иногда тебя будут отшивать. Странно, что этого не случилось раньше, тем более зная, как ты предпочитаешь действовать.
– Шла бы ты… в свою комнату, – со злобой в голосе прорычал Эрик. Ирис рассмеялась и развернулась, чтобы зайти внутрь. Потом, словно нехотя повернулась.
– Кстати, дружок. Ричард заинтересовался этой девушкой. А ты знаешь, что если он включит свой шарм и обаяние, то перед ним не устоит никто, – и, увидев потрясенное лицо брата, Ирис, поняв, что ее стрела достигла цели, удалилась.
Этери летела на своем мотоцикле по автобану, на предельной скорости. В крови бурлила неконтролируемая злоба. Она растекалась по венам с током крови и заставляла девушку поворачивать ручку переключения скорости, разгоняя мотоцикл до предела.
Когда Эрик обнял ее, запуская руки под водолазку, Этери захотелось закричать от страха. Руки Эрика были теплыми и ласковыми, но девушка вспомнила совсем другие руки.
Она никогда не видела лица этого человека, не знала, как он выглядит, какой у него рост и телосложение. Она знала только голос, запах и руки. Руки, которые никогда не были ласковыми и нежными, эти руки сжимались в такой стальной захват, из которого ей самой выбраться так и не удалось. Она помнила эти руки на своем горле, помнила, как задыхалась, когда эти руки душили, пока их обладатель, раз за разом, насиловал ее. Помнила, как эти руки вырезали на ее теле ненавистные инициалы.
– Ты всегда будешь помнить меня, моя сладкая малышка. Всегда. Как бы ты не пыталась спрятать эти буквы, ты будешь помнить меня. И твои родители тоже будут помнить, – он шептал ей эти слова на ухо, когда брал ее снова и снова. Он не убил ее, просто однажды ушел, оставив ее лежать на полу, израненную, изнасилованную, покрытую кровью и грязью. Он позвонил в полицию и продиктовал адрес, но не потому, что пожалел ее. Он хотел, чтобы ее нашли, чтобы принести еще больше боли и горя ее родным. И навсегда исчез из ее жизни. Ей было тринадцать лет. Три года она провела в закрытой частной психиатрической лечебнице. Три года ее пичкали разными таблетками, капельницами, вели задушевные разговоры. И три года, она не реагировала ни на какие раздражители. Через три года, в день похищения, на ее тумбочке появилось письмо. Откуда оно взялось, кто его принес, осталось загадкой. Письмо просто лежало на тумбочке, возле кровати.
«Моя сладкая девочка. Моя любимая сладкая малышка. Мой ангел. Неужели ты думаешь, что сможешь спрятаться от меня за этими стенами. Я скучаю по нашим свиданиям. По твоему сладкому телу. Думаю, нам нужно повторить нашу встречу. Только в этот раз я оставлю тебя себе. Навсегда. P.S. Как, там, буковки? Может нужно обновить?»
Этери закричала. На ее крик в палату сбежался весь персонал. С ней не смогли справиться трое санитаров, и пришлось прибегнуть к помощи транквилизаторов. Этери пыталась донести до врачей, что маньяк, который похитил ее, находится в клинике. Что он написал ей письмо, что он снова хочет ее похитить. К ней никто не прислушался. Когда она обмякла в руках санитаров после убойной дозы снотворного, ее привязали к кровати и оставили одну. Этери проснулась от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Она знала, что в палате она не одна. Она чувствовала запах, ненавистный запах ландышей. Ее ночной кошмар превратился в явь. Он был здесь. Этери боялась пошевелиться, чтобы не привлечь к себе его внимания. Возможно, если она не будет двигаться, он решит, что она спит и не тронет ее. Он не любил, когда она не двигалась, ему нужна была борьба. Он любил причинять боль и страдания, а что интересного в том, что твоя жертва не оказывает тебе должного сопротивления. Этери лежала с закрытыми глазами, не двигаясь до самого утра, пока не пришла новая смена. Она поняла, что никто не сможет помочь ей, кроме нее самой. Маньяка не остановят ни высокий забор с протянутой поверху колючей проволокой, ни многочисленные камеры, разбросанные по всему периметру клиники. Если она хочет справиться с ним, то придется научиться защищать себя, а для этого нужно выйти из клиники. И Этери впервые за три года пошла на контакт со своим лечащим врачом. Уже через месяц ее выписали. Из клиники ее забирали родители. Этери молча села в машину и до самого дома не сказала ни слова. Войдя в дом, она, также молча, поднялась в свою комнату и, зайдя в нее, первым делом закрыла дверь на ключ. Затем методично стала собирать все, что, по ее мнению, не могло ей понадобиться. Вещей оказалось не так много, как она предполагала.
– Этери, дочка. Иди есть, – тихий голос мамы под дверью. – У меня все готово. Мы с отцом ждем только тебя.
– Я сейчас спущусь. Дай мне пару минут, – девушка прошла в ванную и, набрав полные пригоршни воды, умылась. Потом спустилась вниз, в гостиную. Отец и мама сидели за столом. Майкл отсутствовал, но это было понятно. Он уже давно жил своей жизнью и возвращение сестры из клиники не считал поводом для приезда домой. Этери совсем не обиделась. Ну, может совсем чуть-чуть.
– Я приготовила твои любимые спагетти, – мама говорила вполголоса, наверное, боясь, что громкие голоса могут напугать Этери. Девушка горько улыбнулась. Громких голосов она не боялась, наоборот, она боялась шепота, полутонов.
– Мам, говори нормально. Не нужно бояться за меня. Я здорова. Не нужно жалеть меня, опекать. Да, меня похитили, изнасиловали. Да, папа, меня насиловали, и не один раз, и даже в извращенной форме. Так ведь вы пишите в своих отчетах? – повысила голос девушка, увидев как лицо отца перекосило от ее слов.
– Этери, остановись, – отец сжался на стуле, вроде даже став меньше ростом. – Не нужно все это вспоминать.
– Нет, папа, нужно. Я хочу помнить. Но еще больше, чем помнить, я хочу, чтобы это никогда больше не повторилось. Я поняла, что твой значок полицейского не дает гарантии защиты твоей семье. Наоборот. Поэтому я хочу научиться защищать себя. И я больше никому не позволю использовать меня. Никому и никогда, – Этери вылетела из столовой и, забежав в свою комнату, закрылась на ключ. Прислонившись спиной к двери, она съехала по ней вниз и уселась на пол. И только тогда дала волю слезам. Рыдания душили девушку, она дрожала всем телом, перед глазами плавали красные круги. Отец, а за ним и мать подходили к ее комнате, но услышав глухие рыдания, молча, уходили прочь, не решаясь постучать. Они переехали во Флориду, к брату отца. Дядя Том содержал бар прямо на пляже, и Этери, хоть и не быстро, но нашла общий язык с обслугой и барменами. Она училась, а сразу после учебы бежала в спортзал к Рику. Рик был отставным военным, спецназовцем, у него даже награды были, но для Этери было главным то, что Рик мог научить ее защищаться. Дядя познакомил ее с Риком через неделю после их приезда, просто отвел ее в спортзал, когда она обрисовала ему суть проблемы. И по его рекомендации, Рик не спрашивая ни о чем, начал обучать ее. Через месяц занятий, Этери сама показала Рику вырезанные на плече инициалы. Именно Рик предложил набить красивую татуировку на месте уродливых шрамов. Отец, услышав о решении дочери, устроил страшный скандал, но неожиданно в их спор вступила мама. Она поддержала Этери, полностью с ней согласившись, и отцу пришлось отступить. Тогда-то плечо девушки украсило красивое тату оскаленной морды волка, которое символизировало силу, мощь и защиту. Этери сама не заметила, как Рик своей заботой отогрел ее, научил жить заново, заставил снова поверить в себя. Девушка проводила с ним все больше времени, понимая, что влюбилась в Рика, хоть он и был старше ее на пятнадцать лет. В день, когда ей исполнилось восемнадцать, Этери пришла в спортзал очень поздно. Рик жил в том же доме, в подвале которого и находился спортзал.
– Я думал, ты сегодня не придешь. Почему ты здесь? Ты должна сейчас задувать свечи на торте и получать подарки. Я тоже приготовил подарок, но думал вручить его тебе завтра, – только сейчас Рик заметил, что Этери стоит возле двери, не заходя внутрь, не поднимая глаз. Он испугался и бросился к ней. – Что случилось? Почему ты молчишь?
– Рик, я … Я не знаю, как мне объяснить свою просьбу. Я боюсь тебя попросить, потому что не знаю, как ты отнесешься к моим словам, – она кусала губы, не зная как попросить его выполнить ее просьбу.
– Давай говори. Ты опять видела своего маньяка? Он напал на тебя? Он не причинил тебе боли? – Рик попытался осмотреть ее, поворачивая ее к свету, то одной, то другой стороной, вглядываясь в ее лицо и глаза, ища в них следы страха и паники. – Давай я провожу тебя домой.
– Я не хочу идти домой. Я хочу провести эту ночь здесь, с тобой, – набравшись храбрости, произнесла она наконец.
– Но спортзал уже закрыт. Тренировки закончены, – мужчина непонимающе посмотрел на девушку. А Этери набрав воздуха в легкие, на одном дыхании выпалила:
– Я хочу провести с тобой эту ночь, как с мужчиной. Займись со мной любовью, пожалуйста, – попросила девушка. Рик отшатнулся.
– Ты с ума сошла. Ты же еще ребенок. А я уже старик, – произнес мужчина.
– Ты не старик. Ты красивый и мужественный, добрый и великодушный, – Этери сама не заметила, как начала плакать. – Я люблю тебя Рик. Очень люблю. Я могла прийти еще раньше, но боялась, что тебя обвинят в растлении малолетней. Хотя реально меня растлили еще пять лет назад, – голос предательски дрогнул, слезы побежали по щекам, Этери затрясло, словно в ознобе. А Рик тут же крепко сжал ее в своих объятиях, ласково гладя по голове, стараясь успокоить и подарить хоть немного своего живительного тепла. Наконец, Этери успокоилась и подняла на него залитое слезами лицо. – Покажи, как это заниматься любовью с тем, кого ты по-настоящему хочешь и любишь. И кто по-настоящему хочет и любит тебя. Я знаю только одни прикосновения, когда тебя держат за горло, сдавливая его очень медленно, заставляя тебя задыхаться, а твое тело корчиться, сражаясь за каждый вздох. А когда начинаешь терять сознание от недостатка кислорода, а перед глазами плывут разноцветные круги, он врывается в тебя, разрывая твою плоть, и ты тратишь последний воздух на крик, потому что тебе нереально больно, – Этери с рыданиями уткнулась в грудь мужчины.
– Не надо, Этери. Не вспоминай. Что было, то было. Забудь, – Рик, прижимая ее к себе, принялся гладить по голове, утешая девушку.
– Не могу. Я постоянно помню его руки, постоянно слышу его голос. Я каждую ночь просыпаюсь от его фантомных прикосновений. Рик, пожалуйста, умоляю тебя, помоги мне забыть. Я хочу узнать, как это, когда тебя не насилуют, а занимаются с тобой любовью. Хочу почувствовать себя желанной и счастливой. Неужели это так много, хотеть быть любимой? Неужели я это не заслужила? – она подняла на него заплаканное лицо.