Любимая игрушка
Шрифт:
— Отстань от меня, женщина. Я уверен.
Еще немного — и загрызу ее, забыв о Клятве. А ведь по большей части она вполне адекватный человек, сейчас-то ей чего неймется?
— Да, я женщина. И горжусь этим. Потому что мужчина — это ошибка природы, которую женщине приходится терпеть, чтобы родить ребенка. Мужчины абсолютно бесполезны в хозяйстве, и на них нельзя положиться.
Вот почему, почему я со всеми могу общаться нормально, даже с заносчивыми представителями знати кнертов, но не могу спустить на тормозах слова обычной человечки? И что за камень в мой огород? Я бы даже сказал — кирпич!
— Ты считаешь, что я бесполезен, и на меня нельзя положиться?
Ее нельзя убивать, ее нельзя убивать, ее нельзя убивать…
— Я этого не говорила. Я говорила про мужчин вообще.
Кто сказал, что нельзя? Это жизненно необходимо! Последнее слово для смертницы.
— То есть, ты даже не считаешь меня мужчиной?
— Мне плевать, мужчина ты или нет. Даже если ты гермафродит! Просто я должна добраться до короля до того момента, как меня убьют. А ты этому активно мешаешь!
А ведь казалась вполне адекватной. Опять у нее что-то замкнуло из-за зелий? Или еще и красные дни календаря начинаются? Да и вообще, с чего она взяла, что я ей мешаю? Да я ей жизнь спасаю, со следа погоню сбиваю! Судя по всему, не за одним мной охотятся!
— Я не мешаю, я просто хочу, чтобы ты осталась жива! И раз я решил, что для этой благой цели ты должна идти через лес в дождь, значит, ты пойдешь!
Ну вот, перегнул палку. Девчонка испугалась: вон уже с жизнью прощается. И что теперь делать? Извиниться? Честное слово, даже если бы она заплакала, стало бы легче. А она не плачет! Ну за что мне это?! Как с такой себя вести?
— Ну, братец, ты меня удивляешь. Чем эта человечка так ценна для тебя?
Вот это да, брат?! Что он здесь делает? Черт, престолонаследник не может покидать столицу без особого распоряжения Императора. А если все же ее покидает, то сопровождает его не менее десятка лучших воинов Империи, Призрачных Клинков. Но он один. Значит, что-то случилось.
Все еще испуганную, девчонку я автоматически спрятал за своей спиной. Она даже не пискнула. Молодец, понимает, когда лучше помолчать, а не влезать не в свое дело.
— Тентемо Целестин Малх Далибор, рад видеть вас в добром здравии. Но позвольте узнать, что вы здесь делаете?
«Ну же, брат, — думал я, — скажи, что твоих сопровождающих перебили, когда ты ехал с посольством. Или, что они уже в убежище, а ты опять решил пошалить и сбежал из-под опеки. Ну же, пусть все обойдется…»
— Тебя ищу, Турви. Отец беспокоится: тебя долго не было. Но ты не ответил, чем ценна эта человечка? Может, она твоя амата?
Плохо дело. Но он прав, не стоит об этом говорить при Лине. Она и так много знает. А знание для нее опасно. И что за дурацкое предположение? Какая она мне возлюбленная?
— Прошу прощения, что влезаю, благородные принцы, но что означает «амата»?
Девчонка, куда ж ты лезешь, а? И без тебя проблем хватает, дай ты нам самим разобраться. А братец-то заинтересовался моей девчонкой. Нет уж, ищи себе другую человечку. Эта занята.
— Леди, с нашего языка это слово переводится как «любимая».
Пора вмешаться, а то от нервного волнения она начинает вести себя как заправская стерва. Ее страх, вопреки всем законам, душит, в первую очередь, инстинкт самосохранения.
— Она не амата. Она — моя тээнерин.
И не смотри так, братец, сам знаю, что это звучит, как идиотизм высшей пробы. Но нельзя было по-другому! Не было выхода.
— Позволит ли леди узнать, как ее зовут?
Ну-ка, ну-ка, посмотрим. Может, ему она скажет свое настоящее имя? Хотя, кажется, девчонка боится и злится. А значит сейчас либо ехидничать начнет, либо еще что-нибудь.
— Для вас я Сильвана.
Какой холодный тон! Не понравился ты ей, братец. А ведь она любит блондинов. Забавно.
— Так вас называли родители? Или, быть может, ваш возлюбленный?
Я напрягся. А может, я ошибся?..
— Нет, слава богам, родители дали мне вполне нормальное имя. А это я использовала как псевдоним в одном клубе, где толпа похотливых мужиков пыталась узнать мое имя, чтобы потом выяснить и адрес проживания.
Я честно попытался сдержать смех. Вон как уела тебя, братец, простая человечка. Я тоже думал, что все девушки от нас без ума. А ведь эта, к тому же, знает, что мы принцы, но все равно относится к нам, как к обычным смертным. И мне это начинает нравиться. Никто так не относился ко мне. Даже в детстве.
Камин обогревал гостиную небольшого домика, называемого убежищем. Поговорить с братцем хотелось зверски, но нужно подождать, пока Лина отправится спать. К тому же, такое событие: она сама начала со мной разговор. Кажется, это впервые.
— Дей, объясни, почему для вас так важны имена?
Не самая лучшая тема. Но пусть уж, главное, чтобы подозревать ни в чем не начала. А то вдруг задастся вопросом, мол, что же наследный принц — а то, что он наследный, девчонка поняла сразу — делает в лесу в одиночестве.
Рассказав ей правила этикета кнертов, я получил взамен немного информации о своей тээнерин, что, безусловно, к лучшему. Но вновь непонятные слова. Взять хотя бы имя. Я узнал, наконец, ее настоящее имя: Ангелина. Интересно, что оно означает? И кто этот Алекс?
— И где сейчас ваш возлюбленный, леди?
Девчонка едва заметно вздрогнула. Не клеится у моего братца с этой человечкой. Она как эмпат чувствует его недоверие и отвечает взаимностью. А может она и правда эмпат? Надо будет выяснить.
— Он так и не стал возлюбленным. Остался лучшим другом. Он погиб, ваше высочество. Три года назад.
Ее аура полыхнула болью. Все еще не смирилась. Вот если бы кто-то так переживал обо мне! И чего я вдруг расклеился?
Легкий стук оповестил нас с братом о том, что девчонка ушла спать.
— Ну что, поговорим, брат? Что случилось в столице? Почему ты здесь — и без сопровождения?
Вся надменность мигом с него слетела, вместе с усмешкой. Передо мной вновь оказался мой брат, которого я знаю с детства. Пожалуй, из всей семьи с ним я ладил лучше всего, хотя некоторая холодность нам все же присуща, но это уже генетически. И все же, теперь передо мной сидел уставший, нервничающий и почти сломавшийся кнерт. Всего на пять лет старше меня. Что такое пять лет для тех, у кого совершеннолетие наступает в триста тридцать три года?