Любимая игрушка
Шрифт:
— Ну же, Дей, где ты шляешься, когда ты мне так нужен?
— Цели, Лина в беде! Ааргел, мы попозже зайдем. Моя тээнерин в опасности.
Схватив брата за локоть, я побежал к ближайшему выходу. Тревога переросла в страх и отчаяние. Я, наконец, понял, что это не мои эмоции, а Лины. Но легче от этого не стало. Мы вырвались из какого-то канализационного люка и, не обращая внимания на прохожих, кинувшись по направлению к рынку.
— Турви, что с ней случилось?
Да откуда же я знаю! Проклятая девчонка! Если бы она рассказала нам всю правду!
— Непонятно. Она убегает от кого-то. И боится!
Мы расталкивали всех встречных, прокладывая себе дорогу.
— Целестин! Турвон!
Мы обернулись и увидели, что, во-первых, за нами пристроился Ааргел, а во-вторых, нас догоняла Француаза.
— Француаза, сейчас не время…
— Лина… велела передать… что она в беде. Люди графа… Ангри… Трэнк…
Принцессе не хватало воздуха, поэтому говорить она внятно не могла, но мне хватило и этих имен. Графа Ангри я знал не понаслышке. Когда-то он пытался выкупить у меня меч для своей коллекции редкостей. Этот аристократ имел славу большого любителя редких вещей. Ходили слухи, что он ничем не гнушался, если речь шла о возможности пополнить свою коллекцию. Теперь я понял, в каком качестве он использовал Лину. Редкая находка: гостья мира — в рабынях. Убью паскуду!
Неожиданная боль в ноге заставила меня ухватиться за брата. К ней прибавилась боль в голове. Да что же это — эмоции девчонки берут верх надо мной!
— Дей, мальчик мой, сосредоточься на ней. Попробуй слиться с ней, — приказал Ааргел.
Я закрыл глаза и попытался настроиться на Лину. Получилось далеко не сразу. Разнылась нога, в голове устроили кузницу гномы. Тупик. Пять гвардейцев. Отчаяние. Страх. Бессильная ярость. Удар и тьма…
Мы просидели в какой-то забегаловке почти час, так как я не мог чувствовать Лину, пока она была без сознания. Все это время я с трудом удерживался от реализации желания кого-нибудь прибить. Агенты Ааргела обыскивали город в поисках убежища людей Ангри. Новости от агентов поступили одновременно с возвращением в сознание Лины. Бежать пришлось довольно далеко — пять кварталов. Но это меня не остановило. Я почувствовал ее боль и чуть не взвыл от ярости. Ааргел объяснил, как закрыться от эмоций тээнерин, но я уже не мог справиться со своими собственными.
Дверь нужного дома я выбил плечом с разбегу, умудрившись зашибить одного из гвардейцев. Второй выхватил меч, который заметно дрожал в его руках.
— Где девчонка?
Я потерял контроль над трансформацией. Моя кожа сменилась грубой черно-бордовой чешуей, белки глаз исчезли, зубы и когти удлинились. Гвардеец побледнел и вжался в стенку.
— В-в-в подвале!
Отшвырнув его с дороги, я ринулся в подвал. И первое, что увидел, была Лина со связанными руками, в луже собственной крови. А над ней какое-то жалкое ничтожество, пытающееся стянуть с себя штаны. Этого урода я убил первым, раздавив его горло. Двух других гвардейцев просто разрубил. Слабые бойцы. Ничто против разъяренного кнерта. Перед Линой я опустился на колени и осторожно приподнял голову, стараясь не потревожить многочисленные раны на спине. Ярость еще клокотала во мне — на девушке не было живого места от побоев! Я уже собирался взять ее на руки и унести подальше отсюда, когда серые глаза распахнулись. Сначала в них был страх, причинивший мне почти физическую боль, но потом Лина узнала меня. Страх сменился радостью.
— Дей… Ты пришел за мной…
Она провела рукой по моей щеке, оцарапалась о чешую, но нашла в себе силы улыбнуться. Я ответил дрожащим голосом:
— Пришел. Теперь можешь поспать — все будет хорошо.
Она мне поверила.
Глава 10. Разборки
Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?
Ангелина
Открывать глаза совершенно не хотелось. Хотя под спиной (здоровой, как ни удивительно!) ощущалась прохладная простыня, а волосы трепал легкий ветерок. Наверняка из окна. Рискнув приоткрыть один глаз, я поняла, что на улице ночь. Потому что ничего не было видно. Открыв и второй глаз, я попыталась хоть что-то рассмотреть — глаза почти привыкли к неверному лунному свету. Облегчение, испытанное мною, когда я узнала, наконец, обстановку снятой нами комнаты в гостинице Самтейма, ни с чем не сравнимо. Страх, возникший вместе с мыслью о том, что гвардейцы графа рыщут где-то неподалеку, улегся, когда я вспомнила, во что их превратило то существо, в котором я с трудом опознала Дея. Голыми руками он всех порвал на куски, как Тузик — грелку. Я вовремя потеряла сознание, не досмотрев до конца.
Кстати, еще одна странность. Узнав в покрытом кровью чешуйчатом монстре Дея, я абсолютно перестала его бояться. Ну чешуя, ну острые выступы по всему телу, ну черные глаза без белков, ну зубы, как у акулы, — и что с того? Прическа, правда, стремная: бордовые волосы, да еще и дыбом. А вот коса вроде стала хвостом, хотя, может, это был просто глюк. Надо будет его попросить еще раз показать эту… боевую трансформацию.
С трудом повернув голову, я увидела, что около моей кровати стоит кресло, в котором кто-то дрыхнет. Самым бессовестным образом, между прочим.
Приглядевшись повнимательнее, я узнала Дея. И это было достаточно трудно, так как он осунулся, побледнел, а под глазами появились отчетливо заметные даже в темноте синяки. Мне стало неловко: причина такого вида, наверняка, во мне.
Старясь не производить лишнего шума, я выбралась из кровати. Меня мутило и шатало, как неопохмелившегося гражданина моей родной страны в восемь утра первого января. Ноги подкашивались, но я лишь стискивала зубы. Потому что зверски хотелось есть. Нет, даже жрать!
Накрыв спящего Дея одеялом, я осторожно выползла за дверь. Впрочем, шуму я все равно наделала, когда упала с лестницы. Подобное препятствие мне оказалось не по плечу. И что самое удивительное: никто не прибежал мне на помощь. Безобразие! Хотя, ладно, пусть дрыхнут — мне больше еды достанется.
Хозяина заведения я будила минут пятнадцать. Еще столько же объясняла, как сильно хочу есть. Еще полчаса мы вдвоем будили повариху. Хозяин гостиницы при этом боязливо косился на меня, прислушиваясь к руладам моего желудка. Правильно делал: я уже начала понимать, что каннибализм — не такое уж плохое дело.
Впрочем, когда мне, наконец, подали еду, все мысли отступили на второй план. А насытившись, я даже не заметила, как заснула. Прямо на столе. С недоеденным куском хлеба в руках.
— Ну ты только посмотри, Француаза, мы думали, эта ведьмочка в своей комнате готовится отправиться в последний путь, а она дрыхнет внизу. Или ест?
Открыв глаза, я увидела перед собой сияющие глаза принцессы.
— Линочка, ты проснулась!
Никогда бы не подумала, что в этом хрупком создании столько силы! А принцесса не просто бросилась обниматься — она опрокинула меня вместе со скамейкой и столом, чуть не задушив. Расцепил нас Целестин, за что получил мой полный благодарности взгляд. Поохав над моим заморенным видом, повосторгавшись на тему благополучного выздоровления, мы все втроем уселись за возвращенный на место стол.
— Лина, — спросила Француаза, — эти люди, твои похитители, — они из замка того безумца, который сделал тебя своей рабыней?
Я повела плечами, ожидая приступа боли, но ничего не произошло. Ну не было боли! Удивление, видимо, отразилось на моем лице, так как и кнерт, и принцесса смущенно потупились.
— Видишь ли, — пояснила принцесса, — ты конечно не умирала, но перенести тебя, не причинив новой боли, мы не могли. Поэтому Дей позаимствовал из твоих запасов ампулу живой воды. Ты ведь не против? У тебя еще осталась внушительная порция, я видела, когда он доставал шкатулку.