Любимая или любовница. Хождение по мукам
Шрифт:
Любые разочарования учат мудрости, и если у ненаглядного однажды отвалятся нарисованные тобой крылышки, – будешь впредь более приближена к реальности. Узнаешь, чего хочешь и ждешь от мужчины, перестанешь позволять душе лениться и скучать. Поняла меня? Ну вот и славно.
Нужно ли его возвращать?
Он ушел из дома к тебе, но навещает своего ребенка.
Люди не выбирают время для конфликтов и ссор, поэтому я не выключаю телефон никогда. Однажды незадолго до полуночи раздался звонок и зарыдал голос моей давней знакомой Анжелы. За три часа до Нового года она застала Антона в прихожей.
«– Пойду я. Жена звонила, ребенок в костюме зайца уже два часа сидит на подоконнике, а она рыдает, говорит, что они
Мы уже выросли, и для нас этот праздник давно уже не сказочный. Идти в ресторан, где скачут иллюзионисты в картонных шляпах, выступают под фонограмму полупьяные звезды да блюда стоимостью с хорошее платье, желанием не горю. Да и как резвиться и плясать, когда знаешь, что они там плачут в обнимку? Пойду я, ладно? Ты говоришь, что любишь меня, значит, поймешь. Прости и отпусти. Сидеть смотреть телевизор с тобой хорошо, но видишь, какое у меня настроение. Не поссориться бы совсем. Ты успеешь поехать к друзьям, а я успею к сыну.
И ты, и моя бывшая жена так утомили меня своей войной, что я, пожалуй, побуду сейчас с ребенком. Пойму, как нам с ним общаться, растолкую, что смогу. В следующий Новый год он будет старше, а сейчас ему только шесть. Я иду к нему. Я спасаю твой праздник от меня, грустного, пишущего сыну SMS и думающего не о тебе.
В совместной жизни всякое бывает. Тебе придется перетерпеть этот сложный период. Когда я уходил два месяца назад к тебе, у меня даже сомнений не было, что это правильное решение. Сейчас я уделяю сыну все свое свободное время, но он стал остро ощущать, что меня нет. Пытается заслужить мою любовь. Сделает что-нибудь хорошее, звонит, хвалится: «Видишь, какой я хороший, ты теперь еще больше меня любишь, не бросишь?»
Мне нужно подумать еще и побыть одному. Я очень тебя люблю, но отношения наши с тех пор, как я пришел в твой дом, очень изменились. Ты относишься ко мне как к гостю, ни на минуту не оставляешь в покое. Хлопочешь, полотенце подаешь, щебечешь обо всем. Пойми, мне тяжело. Постоянные разговоры о жене, которые ты затеваешь, обсуждая ее неправильное поведение и подчеркивая свои преимущества, меня начинают бесить.
– А как же я?
– Жена тоже спрашивает: «А как же мы с ребенком?» И обо мне все почти забыли. Жена спрашивает об имуществе, материальной помощи, выполнении супружеского долга, когда прихожу. Клянется, что будет терпеть мои загулы и походы к тебе, лишь бы я вернулся.
– А как же я в новогоднюю ночь останусь без тебя, есть ведь примета: с кем встретишь, с тем и проведешь…
– Ну, все. Понимания, видимо, я и здесь не найду. Главное от второстепенного не можешь отличить? Ты о празднике печешься, а мне отвертку под лопатку засовывают в виде детских переживаний. Я поеду к сыну! Приеду к тебе, как только он уснет.
– А мои переживания тебе безразличны?
– Нет. Я буду писать тебе, телефон не выключу. Да пойми ты! Я люблю тебя, хочу быть с тобой. Ребенок же не виноват. Если для тебя Новый год так важен – поезжай, куда планировали, я позже подъеду. Очень хочу не испортить тебе праздник. Останусь – будет хуже. Когда сын заснет, я не стану задерживаться. Меня ни стол, ни белая пушистая жена не остановят.
– Если уйдешь сейчас, ты меня потеряешь.
– Ну и дура.
Вот такой у нас с Антоном состоялся диалог. Что мне делать, доктор? Ворвался в жизнь человек, занял центральное место в душе, внушил мне, что я люблю его, признавался в любви, объяснил, как обстоят дела, – что в семье оставаться не собирается, при первой возможности станет жить со мной. Познакомился с моей мамой, пообещал развестись и просил ее благословления на наш брак. Через месяц пришел ко мне с вещами, сказал, что ушел навсегда, и теперь он мой. Я встречалась с ним два года, отношения развивались по нарастающей, чувства – через край. Желания быть вместе у нас только прибавлялось. Не уставала ждать, радовалась, когда приходил, мирилась с тем, что ему нужно возвращаться в семью, чтобы доделать дела, урегулировать вопросы развода и дать жене привыкнуть, что все кончилось. Я хочу понять, зачем он каждый вечер уходил от меня все эти два года, если только сейчас так остро стал вопрос его ухода из семьи?!
Я точно знаю, что Юля, его жена, знала о том, что я существую. Знала мое имя, как выгляжу. Два года – достаточный срок, чтобы попробовать вернуть его в семью, наладить отношения».
Я ответила ей так:
– Анжела! Твои переживания мне понятны. Видимо, Юля надеялась, что Антон нагуляется и вернется. Смирилась с его походами к тебе, дабы не расшевеливать ситуацию до революционной. Сейчас Юля не может согласиться с тем, что кто-то из женщин оказался лучше, понимает, что даже ребенок их не связывает.
Тактика жены мне понятна. Она знает, что, если бы не нежное отношение Антона к ребенку, тревога и забота о нем, она мужа давно бы рядом не наблюдала. Ноги б его не было в доме. Она, думаю, это все уяснила из их разговоров о разводе. Помнишь, он рассказывал, что Юля обещала чинить препятствия ему в общении с ребенком, кричала, что ей не нужны алименты и она прекрасно обойдется без участия супруга в воспитании? Антон жаловался тогда, что напряжение таково, что каждый визит в бывшую семью на протяжении двух месяцев, что он жил у тебя, смахивает на поход разведчика в стан врага. Теща лезет, куда не просят, ребенку внушают, что папа плохой. Сын грустный, отвечает односложно: «Да, нет, не знаю». Возлюбленный твой чуть ли не на ушах стоял, чтобы развеселить малыша, а он потом шептал ему на ухо: «Пап! Ты очень хороший, я тебя люблю. Мама говорит, что ты негодяй и очень плохой, но я ей не верю. Она говорит, что ты бросил меня навсегда, а я знаю, что ты будешь приходить, когда сможешь».
Выпросить у Юли малыша, чтобы сходить с ним в кино, невозможно. Встречи только в ее присутствии, под ее шипящие комментарии и грохот посуды на кухне.
Антон с сыном тянутся друг к другу. Наличие мобильной связи помогало им иметь практически ежеминутное неподцензурное общение, потом Юля стала прятать телефон, не разрешала брать его с собой, присутствовала при каждом разговоре. Диктовала, что говорить. Антон тайно научил сына посылать SMS, они убрали звук на мобильном и стали разговаривать друг с другом. Рассказывали, как прошел день, желали спокойной ночи, пока однажды разъяренная мамаша не обнаружила потерю контроля. Юля отлупила сына, наорала на Антона, а потом пошла к психологу, слава Богу, вовремя. Та – умная женщина, сказала, что эмоциональные привязки к детям разумные жены используют на пользу семье, для созидания, а не как оружие пыток и наказания отца. Юля поняла, что добьется только неуважения и ненависти сына и полного отторжения со стороны Антона.
Юля слегка успокоилась, перестала орать, призадумалась. И начала другую политику вести: «На меня-то тебе давно наплевать, но ребенок не виноват. Забирай его из школы. Сиди с ним в выходные, когда я буду занята», – говорила она. Антон не возражал, даже рад был побыть наедине с ребенком. Малыш первые дни с рук не сходил, а потом привык. Уделял отцу двадцать минут, а потом садился мультики смотреть. Антон бродил по пустой квартире, где прожил много лет с Юлей, перебирал книги, пытался найти хоть что-то, ради чего стоит оставаться в семье. Нет. Кроме ребенка, ничего не удерживало. И он ушел тогда к тебе, любимой всем сердцем и уже два года любящей и ждущей. Пришел и спросил: «Ты не будешь возражать, если я буду общаться с ребенком?» Ты ответила тогда: «Конечно, нет». Помнишь, ты сама рассказывала мне все это? Все верно?