Любимцы Богини
Шрифт:
На повороте на Лиговский они остановились, чтобы сесть на троллейбус. Незаметно перешли на «ты». Девушка рассказала о себе. Ей семнадцать, учится на третьем курсе политехнического техникума и живет с мамой и бабушкой. У дома немного постояли. Лена пригласила домой на чай, но он отказался. Все-таки ему двадцать два года, а Лена несовершеннолетняя. Как посмотрят на это ее домашние? Прощаясь, Лена спросила, когда он уезжает. Василий замялся, не зная, что сказать. Билет он еще не брал, потому что не знал, как быстро рассчитается с училищем. Тогда девушка достала из своей сумочки листок бумаги и косметический карандаш. Что-то, написав на листке, она вложила его в нагрудный карман тужурки Василия, стыдливо чмокнула его в щеку и стремительно исчезла
На следующий день, в электричке, он уже не думал о вчерашнем вечере. Мало ли чего можно ожидать от ленинградских барышень. Голова была поглощена мыслями о брате. Василий с уважением относился к нему. Еще бы, иметь такой сильный характер! В прошлом году Виктор, после окончания школы уже пытался поступить в училище, но не прошел по конкурсу. Вите только что исполнилось пятнадцать, поэтому приемная комиссия решила, что он еще может подождать. Целый год, работая учеником фрезеровщика, он одновременно учился на подготовительном отделении местного педагогического института. И добился своего. Василий узнал об этом от своего командира роты. Незадолго до выпуска, командир роты вызвал его в канцелярию и сообщил, почему-то покачав головой: «Братец-то твой поступил! Такой же настырный как и ты!».
– Через пять минут закрываю туалеты, санитарная зона, – голос проводника вернул его к реальности.
«Наверное, Хабаровск», – решил Василий, рывком сбрасывая худое и мускулистое тело с полки. Поезд сбавил ход, и в окне медленно поплыли коричнево-ржавые фермы железнодорожного моста. Василий прильнул к стеклу. С высоты открылся вид на Амур. Прямо под пролетами моста буксирчик тянул баржу, а видимый песчаный берег, несмотря на раннее время, уже был усеян отдыхающими. Василий инстинктивно почувствовал, как он завидует обладателям этих загорелых тел. Между тем, живописный вид на несколько минут сменился мраком туннеля, выйдя из которого состав долго полз в паутине рельс сортировочной станции. Наконец, лязгнув тормозами, поезд остановился. Бобылев, подождав, когда разойдутся ехавшие до Хабаровска, пассажиры, спустился на пустой перрон, чтобы размять ноги. Здания вокзала не было видно. С обеих сторон стояли составы, над которыми возвышался переходной мост. Несмотря на получасовую стоянку, он благоразумно решил не отходить далеко от своих вещей. Недолго походив по перрону вдоль состава, Василий прошел в вагон. Его мысли опять вернулись в прошлое…
Витя не скрывал своей радости от встречи с братом. Едва увидев его, он бросился навстречу.
– Молодец, что приехал! – простывшим хриплым голосом повторял он, хлопая брата по спине. – Васька! Оказывается ты известная личность. Меня постоянно спрашивают, кем я прихожусь тебе! Знаешь, как приятно, когда начальство знает, кто твой брат.
Град вопросов посыпался на Василия:
– Куда получил назначение? На Север или ТОФ? В Приморье??? Что, нельзя было выбрать место лучше! На какой проект? Когда уезжаешь?
Виктору было приятно разговаривать с близким человеком. Василий прекрасно понимал его. Пять лет назад он сам прошел эту школу. Больше месяца не видеть родных, каждый день испытывать на себе лихорадку подготовки к сдаче вступительных экзаменов и вести аскетический образ жизни, любое нарушение норм которого было чревато отчислением. Это мог выдержать не каждый. Кандидаты в курсанты жили практически под открытым небом в больших палатках, с установленными прямо на песок койками. К экзаменам готовились здесь же. Тонкие солдатские одеяла не спасали от прохлады балтийских ночей. Да и кормили не очень. За глаза еду называли «баландой». Всякое лезет в голову, когда не можешь заснуть от холода и голода, а в ушах стоит противный комариный писк! А караулы, когда тебя с одним штык-ножом, оставляют
Разговорились часа на два. Василий, понимая состояние брата, как мог оттягивал свой уход. Витька догадался. Переживая за него, он поторопил:
– Хватит травить. Опоздаешь на электричку!
Прощаясь, Василий протянул брату сложенный пополам червонец:
– Возьми, пригодится!
Приехав в Дзержинку, Василий долго не мог прийти в себя. Не помогли почти полпачки «Аэрофлота», которые он выкурил, прогуливаясь в опустевших коридорах общежития пятого курса. Перед глазами стояла худая, чуть сутуловатая фигура Виктора, отчего жалость к брату волнами подкатывала к горлу. Что ждет его впереди!
Утром старый баталер дядя Саша, впервые был нетребователен к нему, и Бобылев быстро рассчитался. К обеду получил в отделе кадров все необходимые документы. Попутчиков не было. Женатые выпускники не спешили уезжать, а каждый из холостяков имел свой, отличный от других план. На выходе из парка лейтенант оглянулся. У фонтана визжали дети. В проходе на адмиралтейский проезд, рядом с кариатидами, на фоне кованых металлических ворот виднелась одинокая фигурка дежурного по КПП. В груди защемило. За пять лет этот вид стал родным. Теперь он здесь чужой! Василий поднял голову выше. Кораблик, на шпиле Адмиралтейства, позолоченным форштевнем указывал на Невский проспект. Неизвестно откуда это пошло, но считалось, что такое направление кораблика сулит удачу.
Билеты, несмотря на летнее время, удалось приобрести без каких либо затруднений. Пусть не на «Красную Стрелу», а всего лишь на дополнительный пассажирский поезд. От этого он был только в выигрыше! Время пересадки в Москве – чуть больше двух часов! Лучше лишний час провести в поезде, чем целый день сидеть на грязном Павелецком вокзале или бесцельно слоняться по столице.
До отправления поезда оставалось почти три часа, и чтобы не быть «связанным по рукам и ногам» вещами, лейтенант решил сдать, успевшие уже надоесть тяжелый чемодан и большую черную сумку в камеру хранения. На дальнем перроне для электричек выбрал самую последнюю скамейку. Все! Уставший от перегрузок выпускных дней мозг наслаждался отсутствием всего того, что было до этого. Просто хотелось сидеть и ни о чем не думать!
– Молодой человек, Вы, кажется, надолго уезжаете? – Василий вздрогнул от неожиданности. Слева от него сидел неизвестно откуда появившийся благообразный старичок. Старомодная соломенная шляпа, трость с набалдашником, седая бородка клинышком, очки-велосипеды. Такими изображали в фильмах 30-х годов чудаковатых ученых-академиков. Когда он только успел подсесть?
– Вы кое с кем забыли попрощаться! Нехорошо, молодой человек! – с укором произнес старичок.
«Чего это он! Сам с собой разговаривает что ли? – подумал Василий, решив пересесть на другую скамейку. – Ненормальных ему еще не хватало!» Потом понял, что фраза относится к нему. Волна возмущения поведением старика, не успев подняться внутри него, быстро осела: «А ведь он прав! Меня просила позвонить Лена». Он встал, и, не ответив ему, медленно пошел к началу перрона, туда, где стояли телефоны-автоматы. Наборник отскрипел набранные цифры и двушка глухо звякнула где-то внутри корпуса телефона.
– Алло! Вам кого? – спросил звонкий женский голос.
– Здравствуйте! Лену можно? – собравшись, выдавил из себя Василий.
– А кто ее спрашивает?
– Знакомый…, – опять с трудом произнес он.
– Наверное, это тот молодой офицер, из-за которого она ревмя ревет вторые сутки подряд. Интересно бы посмотреть на него! – иронично заметили на другом конце провода. – Сейчас позову!
– Вася! Ты? – раздался радостный девичий голос. Это была Лена.
– Здравствуй! Почему ты так долго не звонил?