Любимцы фортуны

Бэгшоу Тилли

— Дед… — тихонько позвала девочка. — Почему ты не захотел взять с нами Хантера?

Дьюк вздохнул. Он-то надеялся, что Сиена не заметила, как его огорчило ее предложение взять с собой мальчишку. Сиена оказалась внимательнее, чем он мог предположить.

— Он тебе не нравится, да? — взволнованно спросила малышка.

Дьюк смутился. Долгие годы Каролин упрекала его в невнимании к сыну, взывала к его совести в тщетной надежде пробудить отцовские чувства, но ничуть не преуспела. Дьюк и сам не знал, почему не любит Хантера. Просто так сложилось, и этот факт ничуть не волновал Дьюка,

так же как когда-то не волновало равнодушие к Питу и Лори. Но сейчас, когда вопрос прозвучал из уст Сиены, его обожаемой внучки, ему стало стыдно, что он оказался неспособным на отцовские чувства к маленькому сыну.

— Конечно, он нравится мне, — почти убедительно ответил Дьюк и погладил девочку по волосам. — В следующий раз мы возьмем с собой Хантера, если он пожелает. Обещаю.

Личико Сиены расплылось в радостной улыбке. Дьюк видел, как мелькнули белые зубки.

— Договорились.

— А теперь спать! — прошептал дед, заметив, что глаза внучки слипаются от усталости. — Приятных снов — и чтобы букашки тебя не закусали.

— Ой, деда, — сонно пробормотала Сиена, — нет никаких букашек…

Спустя минуту девочка крепко спала.

— Прекрати, Макс! Оставь ее в покое!

Прошел месяц с момента незабываемого визита на «Фэрфакс». Макс, Хантер и Сиена играли в домике, укрепленном на ветвях огромного дерева.

Услышав резкий окрик, Макс выпустил руки Сиены, которые завел ей за спину. Она обернулась к нему с пылающим взглядом и раскрасневшимся лицом, готовая броситься на обидчика и задать ему хорошую трепку. Сообразив, что так недалеко до серьезной потасовки, Хантер быстро схватил подругу за плечи, удержав от броска.

— Отпусти немедленно! — завизжала Сиена, изо всех сил пытаясь освободиться.

— Успокойся, милая, и я тотчас тебя отпущу.

— Ну уж нет, — заявил Макс с кривой ухмылкой. — Лучше держи ее покрепче, она же ненормальная!

Сиена лягнула ногой, едва не опрокинув Хантера, Макс отскочил назад, чтобы она не смогла его задеть. Деревянный домик — творение рук Хантера — угрожающе накренился вбок. Упади он с ветвей — и всех троих ждали бы серьезные травмы.

— Хватит драться, — взмолился Хантер. — Если вам еще не надоели взаимные препирательства, то лично я сыт по горло!

Большую часть утра он провел, пытаясь урезонить этих непримиримых соперников, и порядком устал. Сиена и Макс постоянно спорили и подначивали друг друга, готовые в любой момент перейти к боевым действиям, а Хантеру приходилось играть роль рефери. Конечно, зачинщиком ссор всегда был Макс. Он дразнил девочку, смеялся над ней и доводил до бешенства, словно не понимая, что перед ним слабый соперник. Максу доставляло удовольствие видеть, как краснеет Сиена, как начинают раздуваться ее ноздри, а маленькие ладошки сжимаются в кулачки.

Сегодня ссора началась на дереве, на ветвях которого Макс и Хантер укрепили деревянный домик. Дерево росло в оранжерее и имело мощный ствол и частые крепкие ветки. Приятели корпели несколько недель, чтобы сначала поднять тяжелую постройку, а затем прибить к веткам и стволу. Родители были только рады, что дети ничуть их не тревожат, так что совсем не интересовались, чем именно Макс и Хантер занимаются в оранжерее. Мальчишки были ужасно горды своим убежищем.

Поначалу Сиена обходила дом на дереве стороной. Она предпочитала проводить время с дедом, чем играть в компании с Максом. Дьюк и Сиена ходили в кино, смотрели старые фильмы в домашнем кинозале, гуляли и обедали в городе, почти не бывая дома. Когда Клэр и Пит пожелали, чтобы дочь отправилась вместе с ними в Санта-Барбару к каким-то друзьям, она закатила настоящую истерику. Конечно, родители настояли на своем, буквально силой оторвав дочь от Дьюка и сунув ее в «ягуар» Пита. Им не нравилось, что любовь деда с внучкой становится крепче день ото дня.

Пожалуй, единственный раз, когда Макс и Хантер видели Сиену, случился наутро после ее визита на студию Дьюка. Она прыгала от возбуждения, хлопала в ладоши и округляла глаза, без умолку болтая о знаменитостях и встрече с Мелом Гибсоном.

Макс с трудом переносил, когда у Сиены было такое восторженное настроение. Ему не нравилось, что она выпаливает триста слов в минуту и визжит как поросенок. В тот день все едва не закончилось очередной дракой. Даже Хантер впоследствии признал, что порой его племянница ужасно утомительна, особенно когда повторяет «дедушка это» да «дедушка то».

Но прошло время, и Дьюк решил съездить в Мехико с Каролин.

— Я тоже поеду? — радостно спросила Сиена во время прогулки с дедом и его любовницей.

Они как раз съели по сочному бурито, запивая его колой.

— Разумеется, нет! — отрезала Каролин.

Это был первый раз, когда Дьюк принял ее сторону.

— Не в этот раз, принцесса, — развел он руками. — Эта поездка только для взрослых. Исключительно для взрослых. — Дьюк подмигнул Каролин.

— Точно, — кивнула женщина и многозначительно подняла брови, глядя на Сиену. — То, чем мы с твоим дедом будем заниматься, касается только нас.

Дьюк ухмыльнулся.

— Но мне так хочется поехать с вами! — воскликнула девочка. — Ой, деда, ну пожалуйста! Я буду вести себя как взрослая, обещаю!

Дьюк рассмеялся, но остался верен своему слову.

Три дня, последовавшие за этим, Сиена продолжала надеяться, что дед смягчится и возьмет ее с собой. Ей не хотелось быть вычеркнутой из его жизни даже на неделю.

К сожалению, в Мехико уехали только двое, и Сиене не оставалось ничего иного, как смириться. Именно тогда она снова обратила свой взор на Хантера, хотя ее и раздражала необходимость делить его с Максом.

Так она впервые залезла в дом на дереве.

— Может, пойдешь домой и поиграешь в своих Барби? — фыркнул Макс, когда Хантер отпустил Сиену.

Сообразив, что физический перевес на стороне Макса, девочка решила бороться с помощью сильнейшего оружия — сарказма.

— Знаешь, Макс, я давно не играю в Барби-и, — протянула Сиена издевательски, пародируя английский акцент обидчика. — Может, это тебе стоит убраться в свою дурацкую Англию, где все бродят в тумане, ловят рыбу и строят фермы? Паситесь, овцы, паситесь! — пропела она с тем же акцентом, изображая, будто помахивает кнутом. — Англия, милая Англия, мы так тебя любим!