Любимый мотив Мендельсона
Шрифт:
– А вы? Вы до сих пор верите? – развел руками он.
Мы прошли почти весь парк вдоль и поперек. Борис пинал ногой пакет из-под молока. Его пушистая собака ластилась и прыгала, приглашая поиграться. Такая прогулка мне нравилась все больше.
– Я теперь ни во что не верю, – гордо ответила я, показав ему, что и в моей жизни были разочарования. Я взрослый, видавший виды член общества, а не какая-нибудь вам безработная маменькина дочка.
– И правильно! – засмеялся Борис, одобряя мой подход. – Ведь, в конце концов, есть в жизни
– А что еще? – спросила я, подумав, что не против, в принципе, смотреть на жизнь так же, как и этот спокойный и не напрягающийся ни над чем товарищ. – Разве не скучно жить, сидя в одиночестве?
– О, я не скучаю. Уверяю вас, Наташа, что насыщенность моей жизни наверняка превышает вашу. Деньги, карьера. Интересное дело. И секс. Вот те киты, на которых можно строить стабильное и приятное существование.
– Секс? – поперхнулась я.
– Конечно, – увесисто кивнул он. – В любовь я не верю. А вот в секс даже очень. И вам рекомендую. Чудесная штука, особенно когда на нее не нацепляют ореол судьбы, провидения или там цепей, связывающих навек.
– А как же чувства? Ведь так тоже жутко противно, – возмутилась я, представив конвейер сексуальных утех по принципу «неплохо бы перепихнуться».
– А я не против чувств, – ответил Борис. – Думается мне, что любовь – не единственное, что может испытывать человек. Просто вам, в вашем юном возрасте, кажется, что такие штуки, как восторг горнолыжника, съезжающего по невероятно живописному склону альпийских гор, не существуют, и на земле есть только эта пресловутая любовь, что ведет к размножению.
– Но секс – это не горнолыжный курорт. Вы считаете, что им можно заниматься без чувств? Я бы, наверное, не смогла. Это смахивало бы на проституцию, – разглагольствовала я, а у самой уши горели от стыда, что я треплюсь на подобные темы с незнакомцем. Докатилась!
– Я не говорю – без чувств. Я говорю – без цепей вечности и взаимных клятв. Если мне кто-то нравится, а я нравлюсь ей, то что мешает нам на минутку заглянуть друг другу в приватную обыденность? А потом, вдоволь насладившись обществом друг друга, спокойно выйти обратно, не хлопая при этом дверьми и не устраивая безобразных сцен. Разве вам самой не было бы легче жить на свете?
– Даже не знаю, – задумалась я. – Может быть, вы и правы. Просто меня мама учила совершенно другому.
– Ох, Наташа. Мамы всегда и всех учат совершенно другому. Но потом мы выходим в большую жизнь и начинаем сами думать, чему верить, а чему нет.
– Но должно же быть в жизни что-то искреннее, что-то настоящее? – попыталась найти я точку опоры.
– Ну, конечно, – заверил меня Борис и заодно запулил пакет из-под молока куда-то далеко. Пытался попасть в помойку, но промазал. – Вот мы с вами случайно встретились в парке и не без удовольствия прогуливаемся, рассуждая о жизни. Разве это не настоящее? Не подлинное?
– Это точно, – согласилась я.
– Но это же не повод нам
– Конечно, нет. Но вот если бы мы теоретически поняли, что не можем друг без друга…
– Так не бывает. В вас еще до сих пор говорит юношеский максимализм и мечтательность. Вы, наверное, романтик. А я давно понял, что пока люди не могут друг без друга, они и так вместе. А потом… потом не стоит обрывать все скандалом или, что еще хуже, судебным процессом и дележом детей. Если вам так уж не хватает в жизни настоящих чувств, я рекомендую вам завести собаку.
– Собаку? – помотала я головой от неожиданности. – И что мне с ней делать?
– Ну как, вы же хотите любить и быть любимой, если я вас правильно понял. Вот и пожалуйте, – радушно развел руки в стороны Борис.
Я расхохоталась.
– Вот уж не думаю, что хочу быть любима собакой.
– Тоже хорошо, – перешел на более фривольный тон он. – Вы, как мне кажется, милая девушка. Вот только понятия не имеете, чем бы вам заняться. А когда девушка не знает, куда приложить свою энергию, она начинает искать большую любовь. Уверяю вас, для ваших сил есть куда более достойное применение.
– Какое? – с интересом спросила я.
– Ну, я не знаю. Подумайте, чем бы вы хотели заниматься каждый день? Кроме семейных трудов. Неужели нет ничего, что было бы вам интересно? Вдруг в вас дремлет великая актриса? Или у вас талант к бизнесу?
– Бизнес? – задумчиво повторила я. Мне представилось, как я проезжаю мимо Андреева «Рамстора» на большом черном джипе, выхожу из него в дорогом пальто и шляпке на манер английской королевы, а Андрей стоит с распахнутым ртом. И из его пакетов к моим ногам высыпаются апельсины. Борис с интересом наблюдал за моим лицом и, не сдержавшись, расхохотался.
– Ну нет. Это невозможно. Я не говорю о том, как вы можете кому-то отомстить. Я говорю о том, чтобы сделать жизнь на самом деле интереснее, проще и комфортнее. Как вам такая идея?
– Идея замечательная, но как? – усомнилась я.
Пока он говорил о перспективах, все казалось радужным и легким, как суфле. Но стоило задуматься, как становилось ясно, что я ни слова не понимаю.
– Вот этого я не знаю, а то бы обязательно поделился. К сожалению, для каждого свой рецепт. Но уж точно он не в окольцовывании какой-то особи мужского пола. И не в глажке и приготовлении борща.
– Вы не любите борщ? – попыталась перевести я разговор. Мне вдруг захотелось просто поговорить о чем-то незначительном, невеликом.
– Люблю. И даже очень, – не стал спорить Борис. При мысли о борще его лицо просветлело окончательно.
– И кто же вам его приготовит? – скорчила я рожицу.
– О, вы даже не представляете, как много ресторанов в Москве. Деньги – тоже крайне приятная штука.
– С этим не поспоришь, – согласилась я. В конце концов, именно деньги волновали меня сейчас в первую очередь.