Любить демона
Шрифт:
Ведьмак ссутулился, задохнулся, и сто раз пожалел, что подарил демону подарок, да еще и при всех. Самое дорогое, что у него было, было дорого лишь для него, понятно, что выродок безделушку от серого отребья не оценит. На Лица было жалко смотреть, Самайла возмущенно выдохнула, а Даэли встал и зашел за спину ведьмаку, чтобы дать отпор Рэйко, если тот швырнет подарок в лицо магу.
— Да, — прохрипел Лиц. — Нужно нажать на самую темную жемчужинку и пожелать, чтобы она разомкнулась.
— Ну хорошо, — улыбнулся Рэйко. — Это я на случай, если ты решишь когда-нибудь забрать подарок обратно.
— Подарки
— А у меня забрали, — демон второго порядка принялся накладывать себе кашу. — Самоходное средство, которое подарили на сто шестнадцатилетние, одежду, часы... Пса правда оставили, бросили со мной на псарне, но даже похоронить не дали, когда он сдох.
Даэли подошел к Рэйко, принявшемуся за тыквенную кашу, и потрепал по плечу уже его. Оборотень до ужаса, боящийся демона, решился, наконец, заговорить с ним, пока тот прибывал в благодушном настроении.
— Простите, эде Даэли, — прокашлялся лис. — Что же все-таки по нашему вопросу? Я так понимаю, наша договоренность — я открываю для вас свой первый портал, вы даете мне свободу, в силе?
— Разумеется, эбе. Твоя вонючая шкурка в качестве раба мне не нужна. А тебе не важно какой первый портал открыть и для кого, крайне выгодная сделка для обоих, — пренебрежительно бросил демон. — Сегодня после полудня приступим.
Лис и его супруга были удовлетворены ответом и с энтузиазмом налегли на кашу. Всех остальных в большей или меньшей степени тяготило предстоящее расставание. Поэтому остаток завтрака прошел в напряженной тишине.
А после завтрака все высыпали на площадку перед главным входом. Самайла с Лицем чуть отдалились. Серый маг припал перед ведьмой огня на одно колено.
— Слова знаешь? — украдкой поинтересовалась ведьма.
Ведьмак кивнул и стал произносить слова ведьмацкой присяги на древнем наречии их мира. Самайла встала совсем близко, положила ладонь на затылок Лица и попросила не бояться. Серый маг не боялся, даже не шелохнулся, когда они оказались в центре огня. Верховная и коленопреклоненный стояли в обуявшем их пламени, впитывали его силу, связывали себя невидимыми огненными нитями. Ведьма с грустью вспомнила, как ни раз приносили ей присягу незнатные ведьмаки их мира. Может если бы они не играли в странную игру условностей и чопорности, если бы не отменили шабаши... Понятно, что кровавый шабаш, приходившийся на день зимнего солнцестояния, всегда был под запретом, но другие безобидные, входившие в колесо года, должны были бы проводиться. Если бы не отменили шабаши, если бы ведьмы позволили себе быть ведьмами... страстными огненными, суровыми воздушными, практичными земными, веселыми водными может и не постигла бы их мир такая участь. Пламя исчезло, подсказав, что присяга завершилась. Лиц вскочил, отряхиваясь, не зная, что нужно сказать. Самайла порывисто его обняла, сердце ее радостно билось. Как только ведьмак отошел, в ноги ей вдруг бросилась Фарика. Ведьма огня удивленно воззрилась на девушку.
— Верховная, эде Вильмо освободил меня сегодня, — затараторила ведьма. — Теперь я свободна и вольна распоряжаться своей судьбой. Позвольте присягнуть Вам.
— Но мы ведь даже из разных миров... — растерялась Самайла. — И скоро снова окажемся на разных планетах.
— Это не имеет значения, любая свободная
— Шабаш... — задумалась Самайла. — Всегда мечтала, и у меня было так много адептов, а шабаша никогда не было, а теперь только Лиц.
— И я? — робко спросила ведьмочка.
— И ты, — улыбнулась верховная.
Рабыня знала, как приносят присягу верховным из книг, видела, как это делал Лиц. Она даже на всякий случай заучила когда-то текст. Огненная ведьма одобрительно кивнула, это приободрило девушку. Фарика поспешно встала на одно колено, произносила она присягу на одном из языков своего мира, но слова вдруг стали понятны Самайле. Она положила руку на затылок девушки, их обуяло пламя. Фарика вдрогнула оказавшись в эпицентре огня, но он не причинял вреда, лишь напитывал силой и связывал с верховной. Пламя схлынуло, объяснив, что присяга завершена. Ведьма телекинеза нерешительно поднялась.
— Почему ты хромая? — спросила вдруг огненная ведьма.
— Просто одна нога короче другой, это не помешает мне служить Вам, верховная, — девчонка хотела вновь упасть на колени, но Самайла остановила ее.
— Давай и тебя обниму, — проворчала ведьма огня и прижала ведьму теликинеза к груди.
Три выродка стояли чуть в стороне от остальных. Даэли завороженно смотрел на присягу, приносимую его огненной, в его душе разливалась гордость за свою женщину.
— Какая Фарика умная девочка, — присвистнул Рэйко. — Тщеславие Самайлы родилось вперед нее, для нее так важно возродить свой ковен, заполучить приспешников. Вместе с тем она очень заботится о своих магах, судя по ее рассказам о Редколесье. Фарика получила в лице Самайлы сильную и заботливую покровительницу.
— Да, хитренькая, но искренне преданная. Огонь верховной не разгорелся бы, если бы были хоть мельчайшие сомнения в ее преданности. Жаль девчонку, — вздохнул Даэли.
— Почему жаль? — удивился Вильмо.
— Ты ее погубил, — усмехнулся его брат.
— Не понял...
— Ты отпустил ее, а это как выпустить на волю ручную комнатную собачку, она всю жизнь прожила на уединенном острове и не приспособлена к жизни на воле. Вряд ли выживет здесь.
— И что было бы лучше перепродать ее? Оставить рабыней? — скривился Вильмо. — И с каких пор тебя заботят судьбы всяких девок?
— Не всяких, а искренне преданных мне и моей женщине. И было бы лучше взять ее с собой.
— Нет, Эпри это не понравится, — решительно отмел предложение Вильмо.
— А тебя с каких пор заботит мнение дешевой шлюхи? — покривил губы Даэли.
— Ну ты бы к мнению Самайлы прислушался, — фыркнул Вильмо
Звук пощечины разрезал воздух, и все уставились на выродков. Вильмо ошарашено потер горящую скулу.
— Ты что мою женщину сравнил с дешевой потаскухой? — импульсивный Даэли ели сдерживался, чтобы не впиться когтями в брата.
— Ну ты же мою женщину так назвал, — парировал Вильмо.
— Как ты смеешь сравнивать Самайлу с грязной речной ведьмой? — демон толкнул Вильмо в грудь, трясясь от бешенства.