Любить впустую
Шрифт:
– Рома не...
– Да, да. Он не такой. Он хороший. Но ничего не изменится. Он продолжит попадать сюда, пока не окажется в местах не столь отдалённых.
– Вы его не знаете, - процедила я.
– Да что ты?
– Полицейский похлопал по папке, лежащей на столе.
– Вот оно. Знаешь, сколько здесь бумаг на твоего хорошего парня? Очень много. Судя по этим записям, он чуть ли не каждый месяц оказывается в нашем КПЗ. И это только начало.
– Что он сделал?
– Подрался, что ж еще.
– Он просто вспыльчивый, - упрямо стою
Я не могу иначе, ведь в Романе Фирзове заключен весь мой мир. Иногда мне кажется, что я живу только чтобы бегать за ним. Печально, но факт. Я не знаю, как избавиться от этого навязчивого чувства, да и не хочу.
– Куда ж доведёт его эта вспыльчивость? Сегодня нос разбил официанту, а завтра?
Я молчу, не собираясь больше оправдывать Рому перед посторонним человеком. Мужчина вздыхает, затем отворачивается к своим бумагам. А я замираю, ожидая семейного адвоката.
И он приходит спустя полчаса, уговаривает полицейского отпустить Рому, апеллируя неизвестными мне статьями. В итоге Рому выпускают из камеры.
Я стояла у выхода, прислонившись спиной к стене, когда его вывели.
Рома очень высокий. По сравнению с ним я - лилипут. Его темные волосы, короткие по бокам и удлиненные сверху, торчат в разные стороны, сливая причёску в один сплошной веник. Чувственная нижняя губа разбита, под прямым носом уже успела застыть кровь. А в черных глазах отчётливо видится недовольство, которое при виде меня превращается в раздражение.
Рома зацепляется взглядом за мою маленькую фигурку, морщится.
– Какого хрена ты здесь делаешь?
– грубо спрашивает он.
– Я точно помню, что звал не тебя.
Грубость - его второе я. Он такой почти со всеми. Хотя в моей компании его хамство всегда переходит на новый уровень. В этом-то вся беда и заключается.
Рома постоянно гонит меня прочь, но я вновь и вновь возвращаюсь, словно пёсик на коротком поводке.
Я делаю глубокий вдох и шумный выдох.
– Если бы не я, ты бы так и остался в обезьяннике. Почему ты снова оказался здесь?
Вадим Сергеевич благодарит полицейского за сотрудничество, затем, не сказав ни слова, проносится мимо нас к своей машине. Запрыгивает в неё и уезжает.
Мы с Ромой выходим следом за ним. Дождь закончился, но он оставил в воздухе такую влажность, что теперь трудно дышать. Рома хлопает руками по карманам, затем из его рта вылетают такие грязные словечки, что сразу возникает желание помыть ему рот с мылом.
– Ужас, - комментирую я, чем в тысячный раз вывожу его из себя.
– Лучше молчи!
– отмахивается Рома.
– Я до чертиков хочу курить, а сигарет нет! Не могла купить по дороге?
– Уж прости. Я слишком спешила, чтобы вытащить тебя отсюда.
– Лучше бы просто дома сидела!
Он резко разворачивается и начинает отдаляться от меня.
– Ты куда?
– кричу я, затем бросаюсь следом, видя, как он пошатнулся. Я выравниваюсь с ним, чтобы если надумает падать, смог опереться на меня. Хотя это плоха идея. Год назад
– Ты пьян.
– Бинго!
– кричит он так громко, что у меня звенит в ушах.
– А ты все такая же зануда!
– Пойдем, - касаюсь его плеча, - я помогу тебе добраться до твоей квартиры.
– На хрен мне сдалась твоя забота?
– шарахаясь от меня.
– Не веди себя как моя мама! Ты мне не мама!
Его язык заплетается, как и его ноги, но нам все-таки удается благополучно добраться до дороги, где я быстро, к счастью, смогла поймать такси.
Я называю адрес Ромы водителю.
– Даже, где я живу, знает, - фыркает парень, видимо, забыв, что я уже не раз вот так забирала его из участка и доставляла домой. Он запрокидывает голову на подголовник.
– Курить хочу! Есть сигаретка?
Это уже он обращается к водителю.
– В моей машине не курят, - строго отзывается он.
– Подумаешь, - вновь фыркает Рома.
Мы едем молча. Мне даже кажется, что парень вырубился. Я наклоняюсь к нему, чтобы посмотреть.
– Даже не думай приближаться ко мне.
– Моё лицо окатывает его алкогольное дыхание. Я отскакиваю назад, под звук своего учащенного сердцебиения.
– Ты ведь этого добиваешься, да?
– О чём ты?
– Хлопаю ресницами.
– Ты специально подстерегаешь меня пьяного, чтобы воспользоваться моим беззащитным состоянием.
– А ты бываешь в каком-то другом состоянии?
– Ненавижу твой стёб.
– Я не издеваюсь над тобой. Я говорю правду.
– Кому нужна твоя правда? А вот закрытый рот мне сейчас не помешает.
Я закрываю глаза, запрокидываю голову, проглатывая очередную обиду.
– Ты даже молчишь укоризненно, - морщится Рома.
Мы подъезжаем к многоэтажке в центре города. Родители подарили ему квартиру в этом доме на двадцатилетие. Я не знаю, как она выглядит, на каком этаже, и какой вид отрывается из её окон, ведь там ни разу не была. Рома никогда не позволял мне даже в подъезд войти. Кто ж знал, что Рома, спустя пару месяцев, откажется идти по стопам отца, став при этом разочарованием номер один.
Этого я до сих пор понять не могу. Всё вроде бы шло хорошо, и тут «бах!» и Рому переклинило. И то, к чему он, казалось, стремился лопнуло, словно мыльный пузырь. Дина как-то обмолвилась, что брат вдруг решил, что не хочет заниматься тем же, чем родители, потому что это не его выбор. Мол, за него все решили, когда он еще в пеленки писался.
Бред это все. Мне бы очень хотелось, чтобы родители что-то за меня решили, но это только мечты. Их ведь нет в живых уже больше десяти лет.
Как только мне удаётся вытащить огромного парня из машины, он опускается на мокрую скамейку. Мимо проходит сутулый паренёк, у которого Роме наконец удается стрельнуть сигарету. С ловкость, которой можно позавидовать, Рома зажигает её, делает глубокую затяжку, затем выдыхает со стоном удовольствия.