Любить – значит верить

Крейг Джэсмин

– Ну что за прекрасная смерть! – пробормотал он, а потом вдруг застонал, и улыбка сбежала с его лица. – Обними меня, Брук, – прерывистым голосом сказал Морган. – Прикоснись ко мне… Почувствуй, как я тебя хочу…

Его губы заскользили по ее коже, и он настоятельно притянул ее к себе. Брук закрыла глаза, покоренная его нежными прикосновениями.

– Морган, – прошептала она. – О Боже, Морган…

И снова погрузилась в глубины сжигающей страсти.

10

Морган пристроил тарелку Брук сверху небольшой стопки грязной

посуды.

– Я отнесу все это на кухню, – сказал он. – Если я не начну двигаться, то сейчас пущу тут перед камином корни.

– Здесь неплохо укорениться, – лениво пробормотала Брук.

Она зевнула и с наслаждением потянулась, глядя, как Морган направляется к кухне.

– Давно так вкусно не ел, Брук, – сказал он, ставя грязную посуду в мойку.

– Я обнаружила в твоих шкафчиках грандиозные запасы съестного. Мы могли бы прожить здесь хоть целую неделю и не голодали бы.

Морган немного помолчал, а потом ответил:

– Не соблазняй меня. Когда в понедельник утром откроется биржа, мне надо непременно быть в Бостоне. Если я в течение недели смогу перекупить поступающие на рынок акции «Кент Индастриз», то, думаю, конгломерат оставит попытки завладеть компанией. Им и так пришлось биться дольше, чем они планировали.

– Надеюсь, что у тебя все получится, Морган. Я это честно говорю. Я знаю, что компания – это самое главное, что есть у тебя в жизни.

– Раньше это определенно было так, – отрывисто проговорил он. Вернувшись к огню, он не уселся на ковре рядом с Брук, а остановился у окна, глядя в темноту. – Насколько я могу разобрать, погода окончательно испортилась, – заметил он.

– Все еще идет дождь?

– Что-то определенно идет, но что именно – не понять. Больше похоже на ледяную крупу, чем на дождь. По-моему, нам пора подумать о возвращении в Кент-Хауз – дорога будет очень нелегкой.

Брук поднялась с пола и встала рядом с Морганом у окна. Она прислонилась к нему, намеренно прижав груди к твердым мускулам его руки. Ощутив его внезапную напряженность, Брук облегченно вздохнула: она по-прежнему ему желанна! Может быть, если она сможет убедить Моргана провести с нею здесь ночь… Если они будут спать близко друг от друга, на одной постели, она сможет убедить его дать их браку еще один шанс. Его страстные поцелуи уже доказали ей сегодня, что в нем по-прежнему осталось к ней какое-то чувство. Эти нежные слова любви и дивные ласки должны были значить нечто большее, чем проявление минутной страсти!

– А нам обязательно возвращаться сегодня в Кент-Хауз? – спросила она. – Завтра воскресенье. Мы могли бы остаться здесь примерно до часу, погода наверняка улучшится, и мы доберемся до дома всего за два часа. И ты все равно окажешься в Кент-Хаузе вовремя, чтобы в понедельник с самого утра быть на работе.

– В коттедже нет телефона, Брук. Как с нами свяжутся, если что-то случится?

– А что может случиться? – спросила она, заставив себя забыть о десятке всевозможных случайностей, которые могли бы потребовать их присутствия. – Никто о нас беспокоиться не будет. Шила знает, куда мы собирались поехать, а за Энди присмотрит Анджела Финке.

Почему-то Морган не стал указывать Брук на массу слабых мест в ее рассуждениях.

– Прекрасная мысль, – сказал он. – При условии, если погода не испортится еще сильнее. Не забудь: нам почти двадцать миль ехать до шоссе по проселкам.

– Сейчас ведь еще даже не ноябрь, – возразила она. – И идет ведь дождь, а не снег. Мы тут не застрянем.

– Скажи мне честно, Брук. Почему ты хочешь здесь остаться? И если уж на то пошло, то почему ты вообще предложила, чтобы мы сюда приехали?

Брук отошла от него и наклонилась, чтобы подбросить в огонь еще одно полено. Она была рада, что жар пламени спрячет ее краску смущения. Она понятия не имела, как женщина может сказать мужу, с которым не жила уже два года, что планировала его обольстить, особенно когда этот план увенчался столь явным успехом.

– Мне просто показалось, что это хорошая мысль, – промямлила она наконец.

Этот ответ его явно не удовлетворил. Морган подошел к ней, заставил выпрямиться и нежно обхватил ее лицо ладонями.

– Давай попробуем хоть раз в кои-то веки быть друг с другом честными, Брук. Я снова задам тебе тот же вопрос. Почему ты предложила, чтобы мы сюда приехали?

Она вырвалась из его рук.

– Я хотела с тобой переспать, – сказала она, негодуя на то, что он вынуждает ее пойти на столь трудное для нее признание. – Ты очень привлекательный мужчина, Морган. Разве другие женщины тебе об этом не говорили?

– А почему, по-твоему, я согласился поехать с тобой? – спросил он с нотками иронии в голосе. – Бог свидетель, у меня было немало дел на этот уик-энд.

Увидев, что Брук не собирается ему отвечать, Морган обхватил ее за талию и притянул к себе.

– Я согласился приехать в коттедж, потому что хотел переспать с тобой, – повторил он ее слова. – Ты очень привлекательная женщина. Разве твои любовники тебе об этом не говорили?

– У меня не было любовников, Морган. Ни одного, с самой первой нашей встречи.

Она почувствовала, как он напрягся.

– Брук, посмотри на меня, – приказал он. Она повернулась в его объятиях, почти испугавшись ноток отчаяния в его голосе. Несмотря на его приказ, она не подняла взгляда, потому что боялась того, что может прочесть, если посмотрит ему прямо в глаза.

– Не отводи взгляда, – попросил он. – Брук, скажи мне правду. Я просто с ума схожу от потребности знать всю правду. Энди – мой сын?

Казалось, наступившая в комнате тишина становится физически ощутимой.

– Да, – сказала она наконец. – Энди – твой сын. Его полное имя – Морган Эндрю Кент. Я звала его Энди в честь твоего отца, Морган, а не в честь твоего брата.

Все тело Моргана конвульсивно содрогнулось.

– По-моему, я знал это с той минуты, как вынудил тебя покинуть Кент-Хауз. Я знал, что ты беременна моим ребенком, а не ребенком моего брата, – признался он. – Когда ты исчезла из нашей жизни, я вдруг словно прозрел после многомесячной слепоты. Ты можешь себе представить, каково мне было: я надеялся… боялся… что ты ждешь моего ребенка – и не знал, где тебя найти! – Он отрывисто и жестко засмеялся. – Вот тебе пример типично мужской заносчивости. Как бы плохо мне ни было, я знаю, что тебе было в сотни раз хуже. Ведь ты растила ребенка одна!