Любить - значит жить
Шрифт:
Его губы в темноте нашли ее рот, но Гейл твердо сказала:
— Тебе лучше уйти, Ян. Уходи, пожалуйста, дорогой.
— Да, думаю, ты права.
— Но я рада, что ты пришел. Так приятно, когда ты сидишь со мной рядом, дорогой.
— Помнишь то время, когда мы были с тобой вместе? И ты принадлежала только мне?
Гейл поднесла руку к лицу, и слезы побежали по ее щекам. Она плакала.
Вдруг, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, Ян наклонился и обнял ее. Девушка обхватила молодого человека за шею рукой и прижалась к нему. Их губы встретились, и они оба уже не могли больше сопротивляться своему чувству. Снова такая же темнота, как тогда… Снова страсть, исступление, отчаяние.
Гейл поняла, что не сможет теперь противостоять своему желанию. И что бы ни случилось в будущем, она не может отказаться от любви этого мужчины.
Она вдруг перестала быть Гейл Кардью, а превратилась в какой-то бесплотный дух. И Ян тоже. Их души сплелись в одно целое, где нет боли, страданий, а только экстаз.
Как только Ян перестал целовать ее, наваждение кончилось, Гейл снова спустилась на землю и вернулась к мрачной реальности.
Ян продолжал обнимать девушку и нежно вытирать слезы у нее на щеках. Он просил ее не плакать. Он снова и снова повторял ей те слова, которые говорил тогда, в Париже:
— Пожалуйста, дорогая, не плачь. Не нужно думать о боли. Помни о том, какое счастье выпало на нашу долю. Не плачь, умоляю. Я не смогу вынести этого.
Гейл прижалась к нему. Она дрожала от переполнявших ее эмоций.
— Ян, тебе нужно идти.
Молодой человек неохотно встал и собрался уже уходить, но затем быстро наклонился и поцеловал девушку в лоб. На прощание он сказал:
— Мы должны помнить только о том, как нам было с тобой хорошо. Мы должны похоронить наши мечты и делать то, что должны. В мире столько зла и несчастий, что наша трагедия кажется лишь незначительным эпизодом по сравнению со всем остальным.
— Да, я знаю, — прошептала она. — Но от этого наше несчастье не становится для нас меньше.
— Я люблю тебя, — внезапно сказал он. — И всегда буду. Но не знаю, легче ли тебе от этого. В моей жизни уже никогда не появится другая женщина.
Она промолчала. Ее сердце готово было разорваться на части. Пальцы Яна скользнули по ее щеке, и через мгновение он повернулся и вышел из комнаты. Дверь за ним тихо закрылась. Задыхаясь, она зарылась лицом в подушку, чувствуя себя совершенно беспомощной и беззащитной. Как ей хотелось бы взять и умереть в тот момент, когда он обнимал ее, держал в своих руках и целовал.
Она снова и снова пыталась сделать то, о чем просил ее Ян, — забыть боль и помнить только счастливые минуты.
«Мы должны похоронить наши мечты и делать то, что от нас ожидается», — часто говорил он Гейл.
«Ян всегда был мужественным человеком», — подумала девушка.
Она лежала в своей кровати без сна, ее тело дрожало, словно в лихорадке, а в мозгу снова и снова прокручивались его последние слова.
Из-за двери, ведущей в комнату Гейл, не проникали посторонние шумы и голоса. Поэтому девушка не знала, что Ян, на цыпочках вышедший из ее спальни, столкнулся на лестнице с Джун Ногтон.
Она, в голубой пижаме и халате с вышивкой, подчеркивающем ее узкую талию, стояла на ступенях, опустив руки в карманы. Ее голубые глаза смотрели на Яна.
— О, капитан Далмиер! — прошептала девушка.
Молодой человек покраснел до корней волос.
— Вы что-то хотели? — спросил он, прекрасно понимая, что Джун Ногтон видела, как он выходил из комнаты Гейл Кардью.
С улыбкой девушка смело смотрела ему в глаза.
— Мама попросила меня подняться наверх и спросить, не нужно ли чего миссис Кардью. Как она?
Глава 12
Ян Далмиер почувствовал, что с трудом сдерживает свою ярость. Он злился на себя, потому что скомпрометировал Гейл, но, кроме того, его вывела из себя эта девушка, которая с двусмысленной ухмылкой его рассматривала.
Просто невероятно наглая девица! Она принадлежала к типу женщин, называемых светскими львицами, которых Далмиер с трудом выносил. С множеством таких Ян сталкивался в Индии. Озабоченные мамаши все время подсовывали ему своих дочурок, пытаясь выдать их замуж. Приземленные, слащаво-сентиментальные, недалекие, измеряющие достоинства мужчины исключительно толщиной его кошелька. Такой же была и дочь Ногтонов.
Тут же мысли Яна снова вернулись к Гейл. И он понимал, почему так безумно полюбил эту девушку тогда в Париже и почему продолжает любить ее сейчас. Потому что она была совершенно не похожа на Джун. У нее были душа и сердце. Она была живой, искренней, щедрой и доброй. Возможно, даже слишком доброй. И еще она умела любить. И не требовала ничего взамен. Бедная малышка!
Джун снова повторила с заговорщическим видом:
— Так ей ничего не нужно?
Выбора не оставалось, и Ян ответил:
— Спасибо, все в порядке…
Если бы он заявил, что не заходил в комнату, все выглядело бы очень подозрительно. Джун сразу бы подумала, что он пытается что-то скрыть. Как бы то ни было, он сказал:
— Можете передать своей матери, что я проходил мимо и мне показалось, что миссис Кардью зовет на помощь. Поэтому я и зашел. Но все в порядке.
Джун пристально посмотрела на молодого человека:
— Я передам маме.
Но девушка не сделала попытку уйти с дороги. Кажется, эта встреча доставляла ей удовольствие.
Джун успела заметить, что капитан Далмиер держался с женщинами довольно холодно и отстраненно. И она собиралась пробить броню и завоевать этого мужчину.
Ей было все равно, с кем флиртовать, главное, чтобы объект ее внимания отличался приятной внешностью. Когда Джун встретила Билла на дне рождения своей подруги, он показался ей весьма и весьма привлекательным, но Ян — совсем другое дело, он сказочно богат, у него есть свой замок, а кроме того, за ним тянется шлейф военных подвигов.