Люблю тебя врагам назло
Шрифт:
– Слушай, а я до последнего не верил, что все это правда, – покачал я головой.
– Я знаю, – улыбнулась Алиса, убирая шелковистые волосы за спину. – У тебя было такое выражение лица, будто я сказала, что дружу с инопланетянами.
– И давно ты этим занимаешься?
– Волонтерством? Давно, года четыре уже. Все началось с городского субботника и понеслось.
– И тебе это правда нравится? Ну, я имею в виду, общаться со стариками? – я хотел докопаться до истины.
– Да, очень. Но я не только в дома престарелых езжу. Сейчас
– Значит, ты была в детдоме? – поинтересовался я.
– Да, только с ровесниками не общалась. Мы всегда посещали малышей.
– Ясно. И как тебе?
– Ну как сказать… В первый раз, когда я приехала туда, я удивилась, что в материальном плане все довольно неплохо. У детей было много игрушек, некоторые из них современные и дорогие. Только мне показалось, что ребята с ними как-то не очень осторожно обращаются…
– Да, потому что игрушки им не принадлежат. В детдоме, по сути, нет ничего "твоего", отсутствует понятие собственности. А когда не твое, то зачем беречь? – философски заметил я.
– Ну да. В общем, раньше, когда речь заходила о сиротских приютах, я представляла полуразрушенные здания и босых грязных детей, которые питаются черствым хлебом. А потом я поняла, что у детских домов много спонсоров, особенно в больших городах. И главное, чего лишены там ребята, не вещи и не игрушки. Они лишены безусловной любви и семьи. А этого, к сожалению, ни один спонсор дать не может, – вздохнула Алиса.
Я внимательно смотрел на эту девочку из богатой семьи, типичную представительницу "домашних деток" и поражался тому, насколько близка она к пониманию моей жизни.
Алиса была права. Вещи, игрушки, еда – в современном мире воспитанники детских домов уже не нуждались в этом так остро, как, скажем, в послевоенное время. Стабилизировавшаяся экономическая ситуация и наличие спонсоров действительно давали государству возможность закрывать практически все наши материальные потребности.
Я знал, что есть семьи, которым не по карману покупать своим детям то, что дает государство нам, сиротам. Но несмотря на это, они дарят своим дочкам и сыновьям нечто большее – любовь, тепло семьи и чувство защищенности.
В середине поездки парень по имени Антон расчехлил свою подругу со струнами и затянул веселую песню Бременских музыкантов. Остальные поддержали его, подпевая на разные лады. Удивительно, но в компании волонтеров мне было как никогда легко и весело.
Когда мы наконец приехали к месту назначения и вылезли из душного пазика, я увидел широкое зеленое поле и холмы. Никакого намека на присутствие поблизости дома престарелых не было.
– А мы точно на нужной остановке вышли? – с сомнением спросил я у Алисы.
– Да, нам надо будет пройти вот по этой дороге, – она указала на небольшую тропинку, прорезающую поле. – "Белово"
Осень решила порадовать нас Бабьим летом, и на улице было тепло и солнечно, будто в июле. Я полной грудью вдыхал душистый цветочный воздух, любуясь тем, как красиво солнечные лучи играют в блестящих волосах Алисы.
Я вызвался помочь девчонкам нести клетчатые сумки, и они с облегчением вручили их мне. Сумки были нетяжелые, но существенным минусом этой ноши была невозможность закурить. А подымить хотелось нестерпимо. Когда за холмом мы увидели здание дома престарелых, я уже не мог думать ни о чем другом, кроме как о сигарете.
– Подожди, я перекурю по-быстрому, – сказал я Алисе, ставя сумки на землю.
– Ну ты что, мы же уже почти пришли! – она развела руками.
– Или мне лучше закурить перед твоими ненаглядными стариками? – иронично поинтересовался я, зажигая сигарету и вдыхая долгожданный никотин.
Алиса в нетерпении сложила руки на груди. Остальные ребята уже подходили к воротам. Малыгина была похожа на маленькую симпатичную белочку в ожидании орешка.
– Да всё-всё, уже закончил, – закатил я глаза, наспех докурив сигарету и отбросив ее в траву.
– Ярослав, так нельзя, – укоризненно сказала Алиса.
– Ты о чем? – не понял я, поднимая сумки.
– Здесь так красиво и чисто, а ты выбросил свой окурок прямо в траву.
– Ну и что? Он же вроде бумажный. Это безвредно, разве нет?
– Нет. Люди ошибочно полагают, что сигареты не содержат пластик, тогда как большая часть сигаретных фильтров производится из волокон ацетилцеллюлозы – одной из разновидностей биопластика, – строго заявила она.
Да уж. Малыгина с ума меня сведет. Откуда она вообще все это знает?
– И что, мне теперь его в траве искать? – кисло поинтересовался я.
– Пожалуйста, – мягко, но в то же время властно сказала Алиса.
Я вздохнул, поставил сумки обратно на землю и, как последний лошара, полез в траву искать свой окурок. Рядом с этой девчонкой я превращался в безвольное существо. Будь на ее месте другая, ни за что бы не согласился на этот бред, а ей не смог отказать.
Малыгина подскочила ко мне и тоже начала ползать по траве в поисках этого злосчастного окурка. К счастью, он быстро обнаружился. Сжимая его между большим и указательным пальцем, Алиса достала из рюкзака салфетку, аккуратно завернула в нее находку и убрала обратно в рюкзак.
– Вот так, – довольно произнесла она. – А потом выкинем его в урну, где ему и место.
Я приподнял брови, но спорить не стал.
Дом престарелых представлял собой светло-бежевое здание, обшитое сайдингом. Вокруг него была небольшая территория с асфальтированными дорожками и скамейками. Внутри все напоминало мне больницу, да и запах стоял такой же.
Идя по длинным коридорам "Белово" я думал о том, почему люди вынуждены проводить старость вот в таких заведениях? Почему не в семьях, не с детьми?