Люблю тебя врагам назло

Никандрова Татьяна Юрьевна

– Как первый день учебы, Лисенок? – ласково спросила она, поглаживая меня по спине.

– Отлично, к нам в класс пришел новый мальчик, – с энтузиазмом начала я. – Он из детдома. Говорят, для таких ребят это отличная возможность. Они ведь там…

– Из детдома? – настороженно перебила мама.

– Ага, – кивнула я.

– И какой он из себя? – в ее тоне сквозило подозрение.

– Ну… Хороший. Приятный.

Разумеется, я соврала. Ведь, говоря откровенно, ни хорошим, ни приятным мой новый одноклассник не был.

Когда

первого сентября Ксения Степановна объявила, что с нами будет учиться мальчик из детского дома, я обрадовалась. С волонтерами мы не раз ездили в сиротские учреждения, и ребята там всегда были такими тихими, забитыми, скованными… Так что от одного лишь упоминания о детдоме мое сердце наполнялось жалостью.

И хотя дети, которых мы навещали, были гораздо младше меня, после слов Ксении Степановны я почему-то решила, что этот новенький Ярослав наверняка будет таким же. Скромным, смущенным, робким. Я пообещала себе, что буду поддерживать его, а если все пойдет гладко, постараюсь стать его другом.

Однако на деле Калашников оказался полной противоположностью тому образу, который я нарисовала у себя в голове. Высокий, подкаченный, со стрижкой под "ежик" и крупными чертами лица – он походил на настоящего головореза. Я прямо физически ощущала опасность, исходящую от него.

А когда я декламировала стихотворение на литературе, он смотрел на меня так нагло, дерзко и в упор, что я невольно стушевалась… Под его стальным, пробирающим до мурашек взглядом, в котором читалась едва уловимая злоба, мне хотелось съежиться до наноразмеров.

Но… Моей маме об этом знать необязательно. Она у меня и так слишком эмоциональная. К тому же первое впечатление о человеке часто бывает обманчивым, поэтому я не решила не спешить с навешиванием ярлыков и выводами.

– А почему этого мальчика посадили именно в ваш класс? – обеспокоенно продолжала мама.

– Не знаю. Да я и какая разница? Я считаю, что такие ребята не должны быть изолированными. Им следует учиться в обычной школе, общаться с детьми из обычных семей, ходить к ним гости… Ну, чтобы получать представление о нормальной жизни за пределами…

– Что ты несешь, Алиса? – родительница опять меня перебила. – Какие гости? Все эти дети – будущие преступники. Раз приведешь такого в дом, потом столового серебра или ювелирных украшений не досчитаешься!

Я попыталась вразумить маму. Говорила, что нельзя грести всех детдомовских под одну гребенку. Что люди разные, и каждому нужен шанс. Но, к сожалению, она меня не слушала. Упрямо стояла на своем. С грустью осознав, что мне ее не переубедить, я вздохнула и пошла в свою комнату делать уроки.

Однако даже за ужином родительница никак не могла отойти от этой темы.

– Саш, представляешь, в Алисин класс перевели мальчишку-беспризорника? – раскладывая еду по тарелкам, сообщила она.

Несмотря на наличие домработницы, мама почти всегда готовила сама. Ей нравилось это делать.

– И

что? – после рабочего дня отец выглядел уставшим.

– Как это что, Саш? Эти дети – угроза для нормального общества! Откуда, мы знаем, что у них в голове?

– Не все выходцы из детских домов – преступники, мама! Абрамович, Шатунов, Русланова – эти люди реализовались в жизни и добились успеха! – с обидой вставила я.

Да-да, после дневного разговора с мамой я прочитала несколько статей в Интернете и припасла парочку козырей.

– Это единицы, Алиса, единицы! – не уступала она.

– Наверное, это сделано для того, чтобы поспособствовать социализации этих ребят, – спокойно заметил папа. – Ведь именно в их изолированности от общества и отсутствии нормального жизненного опыта и заключается основная причина высокой преступности среди сирот.

– Да, но почему проблемы социализации детей-сирот должны решаться за счет наших детей? – мама выглядела разъяренной.

– Не бери в голову, Ань. От одного беспризорника в коллективе ничего не изменится. Их же не десять человек в один класс посадили.

Мама не стала продолжать спор, но весь вечер выглядела задумчивой. Очевидно, эта ситуация ее не отпускала.

Эх, и зачем я только рассказала ей про Ярослава? Язык мой – враг мой!

Глава 6

Алиса

На следующий день перед первым уроком я пересеклась с новеньким в раздевалке. Повесила свою легкую куртку на крючок, а потом, разворачиваясь, чуть не впечаталась ему носом в грудь. От парня исходил запах сигарет, прибитый ароматом мятной жвачки.

– Привет! – он улыбнулся, и его зеленые глаза остановились на моем лице.

– Привет, – пропищала я, стараясь обойти его внушительных размеров фигуру.

– Какой у нас сейчас урок? – поинтересовался Ярослав. – Я еще расписание не выучил.

– Биология, – сосредоточенно глядя себе под ноги, ответила я.

Почему-то в присутствии этого парня мне становилось не по себе. Нервы натягивались тугой струной, а к щекам приливал стыдливый румянец. Стараясь совладать с внезапным смущением, я торопливо направилась на занятие, а Калашников шел рядом, без всякого стеснения продолжая меня разглядывать.

– Чего ты на меня так смотришь? – не выдержала я.

Перед лестницей он уступил мне дорогу, а сам двинулся следом. Клянусь, я чувствовала его наглый взгляд своей пятой точкой.

– Просто любуюсь. А что, нельзя? – донесся до меня его низкий голос.

– Нельзя! – выпалила я и ускорилась.

Но Ярослав не отставал. Мы зашли с ним в класс практически одновременно, и я тут же нырнула на свое место, стремясь отделаться от его навязчивого взора.

– Он похож на опасного дикого зверя. Как бы я хотела стать его жертвой, – мечтательно протянула моя соседка по парте Наташа Одинцова.