Любопытство - не порок, но оно наказуемо
Шрифт:
– Он напал на меня с моим же оружием. Идиот! Как я мог забыть свой кукри у тебя? Может этот щенок стащил его у меня? Он пришел в мою комнату и устроил разборки, а когда я подумал, что шутка затянулась – пришил эту маленькую мразь!
– Гримм всегда был несносен, но зачем было убивать?
Еще сегодня ночью я все для себя решил - я прощу Вулфа. Слишком сильная наша давняя связь - я никогда не забывал своего маленького молочного братца, наблюдая за ним издали. А вот он совсем забыл меня... Но сейчас, дорогой мне человек убил другого дорогого моему сердцу человека. Пускай Гримм пострадал заслуженно - я это понимал. Никто не может безнаказанно нападать на закаленного в боях воина,
– Рука соскользнула.
Возникла неприятная тишина. Мы перестали кататься живым клубком по кровати, трепля друг друга за грудки. Я скинул с себя Вернера и встал с кровати. Вернер, распаленный нашей возней и с искрами азарта в глазах, тоже поднялся и встал напротив меня. Я не понял, вопрос жизни моего подопечного повод для его веселья? Меня затрясло в ярости. Вулф, ты меня довел.
– Ты не должен был!
– я размахнулся и не сдерживаясь, со всей своей медвежьей силы ударил Вернера в живот. Волк отлетел, ударился об стену и согнувшись, харкнул кровью.
– Я убью каждую суку, подошедшую ко мне!
– ухмыльнулся он окровавленными губами, облизывая их. Его зрачки расширились, пока он боролся с болью. Но я знал, что уличный боец живуч как кошка. Надо только дать тайм-аут. Я внимательно следил за лицом Вернера, зная о его любви к выжиданию и неожиданному, стремительному нападению.
– Может, ты и меня убьешь?
– Может! Я загрызу тебя с превеликим удовольствием! – не смотря на полученный удар Вернер довольно резво поднялся и подскочил ко мне. Он не разочаровал меня - все как ожидал. Разорванная еще в кровати рубашка была сорвана, а нападавший впился зубами в неповрежденное плечо. Я взвыл дурным голосом, потому что клыки Волка были заточены. Панк-фетишист! Он прокусил меня насквозь, а его когти добавили полос на спине. Чудовищно больно!
– Вернер! Ты совсем головой двинулся? – я отшвырнул Волка на кровать. Приземлившись на нее с грацией хищника, он поманил меня к себе. Его глаза светились дьявольским огнем, а рот перемазан нашей кровью - яркое зрелище. С моего плеча на грудь стекала тоненькая струйка крови. Стоило приблизиться к нему, как бешеный американец, применив один из своих приемов, перекинул меня через себя. Распластав на кровати, он стал жадно вылизывать выступившую из укуса кровь. Выглядело это чертовски сексуально! Я схватил его за взлохмаченные волосы и притянул к себе для поцелуя. В это раз Вернер не сопротивлялся и сам неистово жарко целовал меня. Вкус крови заводил охрененно. С силой сжал упругие ягодицы, на это Волк отреагировал, сильней толкнувшись языком во рту. Грудь разрывало частое сердцебиение и нехватка кислорода – мы никак не могли оторваться друг от друга... Жарко и узко. Я сам уже вовсю кусал и вылизывал любовника. С каждым толчком я все глубже и комната давно наполнилась пошлыми звуками. Вернер задыхался стонами подо мной и мне приходилось держать его, чтобы он не крутился в агонии страсти. Руки постоянно соскальзывали с разгоряченного влажного от пота тела, и я с удовольствием снова хватал его, вдавливаясь в плоть пальцами, царапая бока и оставляя белесые следы на бедрах. Свело пальцы на ногах, рот хватал воздух, и я чувствовал себя деревом в которое угодила молния, мой позвоночник выгнул разряд оргазма, сотрясая и лишая последних сил. Нас с Вернером накрыло одновременно, и тем слаще были ощущения. Виной всему, наверное, последствие от нервного напряжения, которое выплеснулось таким образом. Секс после ссоры - кайф похлеще наркотического. Напряжение отпустило мышцы, и по телу разлилась блаженная нега, даря сытую лень. Я крепко прижимал к себе отдыхающего Волка. Вдруг он нарушил тишину голосом полным презрения:
– Хорошая я шлюха, итальянец?
– Не понял…
– Ведь я теперь полезен только для этого?
– Ты о
– Я волк, у которого больше нет стаи, я – бесхозная шавка. Теперь я могу только надеяться, что не слишком быстро надоем тебе, - я подтянул Волка к себе и внимательно посмотрел в отрешенные глаза.
– Не прибедняйся, Волк, - я решил переключить его внимание. – Думаешь, я не знаю о твоем внушительном счете в швейцарском банке, что ты скопил на «черный день»? – заметив, как напрягся Вернер, не понимая, к чему я клоню, продолжил: - Ты не шавка и никогда ею не будешь, ты – свободный человек! Мне не нужны твои деньги, у меня своих достаточно. Я просто хочу сказать, насколько беспочвенны и абсурдны твои надуманные слова.
– Как глупо, Сильво. С человеком стоит общаться, только если он полезен. А кто я теперь?
– Ты мой возлюбленный, - прошептал я и поцеловал нежную кожу за ухом. Почувствовал, как дрогнул в моих руках Вернер.
– Любовь заканчивается так же быстро, как и начинается.
– Ты не прошибаемый скептик, Вернер. А где ответное признание?
– Не дождешься!
– Я люблю тебя.
– Идиот! – Грей так мило разрумянился. Наверное, это и есть его молчаливое признание. Ничего, я терпеливый, я дождусь.
…
В это день шел дождь. Небо затянуло плотным покрывалом туч. Я стоял под зонтом на кладбище, слушая вкрадчивые слова священника. Маленький Гримм умер, это непоседливое существо прожило всего каких-то шестнадцать лет. «Он думал, что держит в своих ладонях мир. Он переоценил свои силы. Он не захотел мириться с текущим положением вещей. Он поступил очень глупо», - я стоял, и картины прошлого проносились перед моим невидящим взором.
Вот я приехал в Неаполь. Тогда я был безбашенным боссом - охотником за головами, и каждый день прожигал свою жизнь на полную катушку. Подворотня. Что-то увесистое падает на асфальт. Этим что-то был мой кошелек. Обернувшись, увидел перед собой маленького ребенка лет шести, чудовищно худого, почти прозрачного. Грязные светлые волосы торчали во все стороны, а слабые руки не смогли удержать даже награбленную добычу. Наши взгляды пересеклись.
– Почему ты не убегаешь?
– А есть смысл? – как он прав, я схватил бы его в тот же миг. Такая странная и рассудительная реакция для беспризорника, заинтриговала меня.
– Сколько тебе лет?
– Десять.
– Почему воруешь?
– Есть хочется.
– Где родители?
– Умерли.
– Где живешь?
– Где придется.
– Зачем воруешь у неподходящих людей? Жить надоело? – парень неотрывно смотрел в мои глаза, и я не видел страха.
– Возможно.
– Пойдешь со мной?
– Пойду.
– А вдруг я продам тебя живодерам?
– Не продашь.
– Почему?