Любопытство не порок
Шрифт:
Поздоровавшись, посетители прошли, и я предложила им присесть.
Тут я и разглядела мою гостью подробнее. Что-то в ней чувствовалось лживое и неприятное.
А спутник ее был действительно хорош.
На вид Жанне Петровне Сойкиной было примерно лет тридцать пять, но скорее всего на самом деле гораздо меньше.
А вот у меня другая проблема: я выгляжу моложе своего возраста, хоть ты тресни.
Каждый несчастлив по-своему.
У Жанны Петровны было круглое невыразительное лицо, некрасивой формы брови и совершенно немыслимый макияж:
Ее спутника я подробно не разглядывала, — этого еще не хватало, — я только бросила на него один мимолетный взгляд.
Ясно было с первой секунды, что Жанна Петровна в явившемся мне дуэте играет первую скрипку, и я сосредоточила все внимание на ней.
Мы представились друг другу и взаимно признались, что наше знакомство нам обеим приятно. Мужчину звали Антоном Николаевичем, и это было все, что мне нашли нужным сообщить о нем.
Впрочем, если у него такая женщина, как Жанна Петровна, то это само по себе является вполне достаточной характеристикой.
— Ольга Юрьевна, я прочитала статью в сегодняшнем номере вашей газеты и решила прийти к вам сама. Статья стала неожиданным сюрпризом, и мне хотелось бы сначала поблагодарить вас за нее, — произнесла Жанна Петровна.
Я, конечно, высказала положенную в таких случаях признательность и поинтересовалась, о какой, собственно, статье идет речь.
Жанна Петровна имела в виду наш материал про совместную выставку картин молодых тарасовских художников и экспонатов из частных коллекций. Жанне Петровне, как одной из организаторов этой выставки, было приятно узнать о существовании пресс-спонсоров мероприятия.
— Еще вчера вечером я не знала о существовании пресс-спонсоров нашего мероприятия, — сказала она и попросила разрешения закурить.
— Еще вчера утром я и понятия не имела о вашей выставке и о том, что мы поддержим это дело, — призналась я.
— И что же случилось такого неожиданного? — удивилась она, доставая из сумочки белую пачку «Кента».
— Один из наших сотрудников оказался знакомым коллекционеров, представляющих свои сокровища для всеобщего обозрения. А вы считаете, что что-то обязательно должно было произойти? — задала я провокационный вопрос просто из любопытства.
Жанна Петровна достала изящную розовую зажигалку и прикурила от нее.
— Я очень надеюсь, что ваша публикация поможет еще большему количеству людей узнать про нашу выставку, — сказала она, — у вас свой круг читателей. И тираж весьма приличный.
Жанна Петровна снова раскрыла сумочку и вынула из нее несколько красиво отпечатанных открыток.
— Это пригласительные билеты на нашу презентацию, — сказала она, подавая их мне, — мои девочки развозят билеты по редакциям и нужным организациям, а вам я решила завезти сама. Честно говоря, и познакомиться захотелось, — сбросив вдруг официальный тон, улыбнулась она, — я очень люблю вашу газету, Ольга Юрьевна.
— Спасибо за приглашение, — поблагодарила я свою гостью, — кто-то от нас обязательно придет.
— Приходите сами, будет интересно, после официальной части фуршет, затем небольшая вечеринка для своих. Вы, безусловно, свои, никакой формалистики, все естественно и приятно. — Жанна Петровна в первый раз с любопытством осмотрела мой кабинет. — А у вас хорошо… В хорошем кабинете делается хорошая газета. Вы печатаете сильные материалы. Кстати, в сегодняшнем номере был один такой. Прямо на первой странице… Статья про несчастного Николая Игнатьевича заставляет задуматься о многом в жизни…
— А вы были с ним знакомы? — конечно же, не удержалась я от вопроса.
— Он был моим учителем.., то есть не так, — Жанна Петровна немного смутилась, — он иногда читал лекции, когда я училась в худучилище. Закончила десять лет назад… Я по образованию живописец. Лекции Николая Игнатьевича были замечательны. Да вы, наверное, и сами заметили, как у него поставлена речь.., была, — Жанна Петровна замолчала и, слегка приподняв бровь, пристально поглядела на меня.
— Да, заметила, — понизив голос, согласилась я, не отводя глаз, — он мне и про выставку, кстати, говорил. Наверное, нужно будет зайти.
Жанна Петровна улыбнулась и встала.
— Мне, к сожалению, пора, — сказала она. — Я надеюсь, что на презентации мы сумеем познакомиться поближе. Приходите обязательно.
Я ответила что-то подобающее, и мы распрощались.
Проводив Жанну Петровну до выхода из кабинета, я осмотрела приемную.
Маринка снова занималась кофе и, судя по выражению ее лица, воинственные разговоры по телефону пошли ей на пользу. Настроение ее улучшилось, она улыбалась и мурлыкала какую-то песенку.
— Какой мужчина, а? — тихо простонала Маринка, покачивая головой. — Как он тебе, Оль?
Я демонстративно пожала плечами, показывая, что если и был мужчина, то я его почему-то и не заметила.
Маринка недоверчиво посмотрела на меня.
— Ты прикидываешься или на самом деле такая? — с гримасой отвращения спросила она. — Не спи! Мужик, будто с экрана телевизора сошедший, такая лапочка, такая… Мы так мило с ним поулыбались друг другу, — Маринка погладила себя пальцами по шее и загадочно посмотрела в пространство.
Я вздохнула. Все, Маринка потеряна на весь день. И это в лучшем случае.
— А как тебе боевая раскрасочка этой особы? — победно осматривая себя в зеркальце, спросила у меня Маринка, — вот, блин, творческая личность, да?
— Нестандартная, скажем так… — ответила я, пытаясь перевести разговор на Риту.
Маринка, посмотрев на входную дверь, словно сомневаясь, что Жанна Петровна удалилась, поспешила поделиться со мною своим мнением:
— Ее высокий стиль называется: налетай, не ленись, покупай живопись. Точно говорю: она художница. Причем из неудавшихся.