Любовь! А если препятствия?
Шрифт:
Алкоголь через день. Депрессия. У нее такой умной, ребенок с умственной отсталостью в легкой степени. Дебил. И это не ругательство, а диагноз. Это значит не будет стишков под елкой и первого сентября в обычной школе. Это значит коррекционная школа. Он не такой, как все. Необычный. Сложный. С ним надо больше заниматься. Больше прилагать усилий.
А помощи нет. И нет выходных. Только она одна. И на работу так просто не выйти. Или наоборот найти работу, а его спихнуть на няню. Сдать в интернат. Бабушки с ним не справятся, да и у каждой своя жизнь. К тому же Ира ребенка для себя рожала, а не для кого-то. Да, так получилось. Никто от этого не застрахован. Причина не выявлена. Может сбой пошел во время беременности, может из-за тяжелых
Дальше осталось лишь решить, стоит ли тянуть его до общепринятого уровня или подстроиться под него и принять таким, какой он есть. Ира видела, что такие детки могут и стихи рассказывать и счет выучить. Но сколько сил было вложено в это. Только стоили эти силы результата? Разве этот стишок поможет ему в жизни приготовить обед? Или отправить письмо на почту? Тут нужно было думать.
К тому времени когда Степу нужно было забирать из больницы, Ира пришла в себя. Она уже знала, что не сдаться. Пусть будет тяжело, пусть придется менять планы, но она не опустит руки. Ничего. Вырастит, воспитает. Алкоголем дело не решить. Шок прошел. Степе нужна была адекватная мама. Она ей станет. Справиться.
Степа изменился. После занятия с логопедом стала лучше речь. И он стал тише. Намного тише. Правда, прописали сильнодействующие успокоительные. Когда он был спокоен, то был идеальным ребенком. Он старался, что-то рассказывал, чего-то делал. Но подсаживать его на таблетки, которые вызывают привыкание, тоже не дело. В итоге с врачом они договорились, что она будет их давать во время сильного возбуждения Степы. Такое возбуждение наступало, когда надо было куда-то ехать. Или без видимой причины. Вот он сидит, помогает ей суп варить, а потом вдруг вскакивает и начинает танцевать, напевая себе под нос. Или Ира ему что-то не разрешала, так он мог кинуть от злости стул. Врач сказал игнорировать такие действия. Ира научилась этому. Она со спокойным лицом следила за его вспышками гнева, ждала когда он успокоиться. Объясняла, что так делать нельзя. Если он будет стульями кидаться, то стул сломается и сидеть будет не на чем. Переключала его внимание на что-то другое и пила пустырник. Он не видел, что ее потом трясло от его выкрутас. Степа не знал, что любой поход в магазин или банк для нее это тяжелое испытание. Потому что даже дав ему успокоительное перед выходом, она не была уверена, что все пройдет тихо и мирно. Он мог начать здороваться со всеми прохожими просто потому что у него было хорошее настроение. Мог начать кукарекать на улице. Конечно, люди смотрели косо. А Ире пришлось игнорировать это и объяснять, что на улице как бы не принято так себя вести. Но Степе было все равно. Он был в эти моменты счастлив и хотел поделиться этим настроением с другими. В конце концов Ира решила, что петь это не витрины бить, от которых она его с трудом оттаскивала. Так и пошла жизнь дальше. Нужно было пробовать оформить инвалидность.
Вадим.
Перелом был сильный. Нужна была операция. При этом предстояло собрать не только ногу, но и заменить сустав. На это нужны были деньги. Хорошо, что деньги на счету у него были. Вадима несколько раз навещал брат. Кошек он забрал к себе. Бедные с голоду добрались до пакета с кормом и прогрызли в нем дыру. Хоть не голодали, пока он лежал в реанимации. Умные животные.
Только все равно было тоскливо. Неспокойно. Блокнот был исписан, а за ним еще и несколько тетрадей. Так и была написана первая книга, на которую ушло чуть больше месяца. После операции пошли осложнение. Выписаться сразу не получилось. Какое-то нагноение. С ним пытались бороться, но не получалось. Возвращение домой все оттягивалось. Потом у Вадима оказалась аллергия на металл, который поставили во время операции. Не принимал его организм. Такое редко, но бывало. Уже стучалась в окно весна, а он все не мог нормально ходить.
Не было бы и дня, чтоб Вадим не вспоминал Иру, но появиться в таком виде перед ней он не мог. Почему-то было неудобно. Стыдно, что ли за свою слабость. Да и как она примет его таким? Поломанным. Хотел для нее опорой встать, а сейчас сам без опоры передвигаться не может. А у Иры и своих проблем хватает.
Его навестила Наташа. Ему привезли телефон с интернетом. Так что можно было и сеть выйти. Она ему написала, а когда узнала, что с ним беда такая приключилась, решила проведать и апельсинов привезти.
Вадим ее даже не узнал. Из тихо мышки, она превратилась в роковую красотку. Уверенность в каждом движении, дерзкий макияж и деловой костюм, который больше подчеркивал, чем скрывал. Холодный взгляд. И когда она успела так поменяться? Успешная и холодная. Разобьет сердце и пройдет дальше.
— Вижу у тебя все в порядке. — заметил он.
— Не жалуюсь. — Наташа поставила пакет с фруктами и соком.
— Изменилась. Прям не узнать.
— Умнее стала. — она повела плечом. Они некоторое время помолчали. Разговор не клеился. — Ты выздоравливай.
— Постараюсь. — ответил Вадим, гадая чего она приезжала.
— А знаешь что? — Наташа неожиданно вернулась.
— Что?
— Я рада, что у нас ничего не получилось. Второй раз этот круг ада я бы не выдержала и ушла бы сейчас. — она улыбнулась ему на прощание.
И чего она на него так взъелась? Переклинило ее что ли? Ведь неплохо жили вместе. Не ссорились. А она чего-то взъелась на него. И причины не сказала. За то, что он хотел нормальную семью с детьми? Но это ведь естественное желание. Так нет, пришла еще шпилькой своей уколоть. Ничего. Особо и не задела. Он еще встанет на ноги. Через месяц, два, но встанет.
В итоге Вадима выписали домой. Но он с трудом передвигался на костылях. Брат предложил пожить у него, пока Вадим не встанет на ноги. Пришлось согласиться. Одному было справляться тяжело. Дома у брата было спокойно и не одиноко. А после общения с Наташей больше ни с кем встречаться не хотелось. Он перестал общаться с внешним миром. Сосредоточился на книге, которую предстояло перепечатать и отредактировать. Попутно пришла идея для второй, а затем и третий. Вадим отвлекался лишь на кошек. Они все же его простили. Еще возился с Пашей, который рос не по дням, а по часам. Время шло. Приближался час, когда должны были снять гипс.
Глава 17.
Весна 2013 года.
Ира.
Она не ожидала, что будет так тяжело. Денег не хватало. Алименты, что платил Юра были копеечными. У него новая семья и старую содержать, как прежде, он не мог. Помогали бабушки. Но денег все равно не хватало. Тяжело приходить с ребенком в магазин и слушать его истерику, когда он требует купить сыра для макарон, и приходиться покупать небольшой кусочек на те деньги, которые планировалось купить те же макароны молока и хлеб на завтра. Работать она не могла. Юра если и приходил, то старался забегать вечером, когда Степа спал. В конце Ира разрешила ему и вовсе не приходить, договорившись, что деньги он будет перекидывать на карточку. Зачем заставлять человека делать-то. Что ему не нравится? Все равно от этого общение лучше не станет. Да и не будет никакой пользы для Степы. Юра вздохнул свободнее. Получил разрешение и сбежал.