Любовь бессмертна
Шрифт:
— И каким же образом твой брат предполагает отомстить за оскорбление, господин мой? — уничтожающе бросила она, опрокидывая мужу на голову ведро теплой воды. Тот по-собачьи встряхнулся, так что брызги полетели во все стороны.
— Пока не знаю. Он еще не решил, что сделает. Фиона, нетерпеливо фыркнув, подала мужу мочалку и мыло.
— Мойся, да как следует, — предупредила она, — всего неделю просидел в тюрьме, а грязи — словно землю пахал!
— Жаль, что мы не дома, — вздохнул Колин. — Могли бы искупаться вместе.
— Можно
— Конечно, — отозвался нимало не смущенный Колин. — Все это время я ничуть не беспокоился о будущем, потому что перед глазами стояли твои круглые маленькие титечки, а стоило представить себе, как снова утону в тебе, Фиона моя, так просто сердце замирало!
Фиона снова засмеялась:
— Что же, не могу сказать, будто очень разочарована, Найрн. Скорее, наоборот. Правда, я ужасно о тебе тревожилась, ведь король запретил свидания с заключенными и даже не позволял принести вам домашней еды и одеял. Ну а когда по его повелению вздернули Джеймса Кэмпбелла прямо посреди лагеря, все просто тряслись от страха за вас.
— Кэмпбелл легко отделался, — мрачно заметил Колин.
— Я счастлива, что король не повесил тебя. Колин выскочил из бочонка и попытался обнять жену, но та поспешно его оттолкнула.
— О чем ты только думаешь! При свете дня, да еще в шатре, куда каждый норовит заглянуть! Что, если слуги, дети или, сохрани Господь, твоя мама наткнутся на нас? Веди себя прилично, Найрн. У нас будет время поваляться в постели, но не здесь, господин мой. Ты хорошо спал в темнице?
— Нет, — признался Колин, нежась под ловкими руками Фионы, вытиравшей его большим куском полотна.
— В таком случае получше отдохни, поскольку не мешало бы с утра пораньше отправиться домой. Ну а после… после, Колли, ты не пожалеешь о сегодняшнем воздержании. — Она натянула на него чистую рубашку и слегка провела ладонью по вздыбившемуся любовному жалу. — Если сейчас он так голоден, что же будет через два дня?
— Ну и нахальная девчонка, — хмыкнул Колин, без всякого, однако, осуждения. Едва он успел одеться, как Родерик Ду ввел в шатер королевского пажа.
— Этот парень пришел от Якова Стюарта, — кисло пробормотал он.
— Что тебе нужно? — справился Найрн.
— Его величество желает побеседовать с глазу на глаз с вашей леди, сэр. Я должен проводить ее в замок.
— Чего он хочет от моей жены?
— Разве это не та леди, что так дерзко говорила с королем в день открытия сессии парламента? — осведомился паж.
— Та самая, — заверила Фиона.
— Наверное, король собирается пожурить вас, леди. В тот день он был ужасно сердит.
— Вот как? — усмехнулась Фиона. — Не бойся, Колли, ничего он мне не сделает. Наверное, парнишка прав. Я пойду с ним и скоро вернусь.
— Мистрис! —
Она сделала перевязь из пледа и положила в нее ребенка, так, что девочка лежала, словно в теплой колыбельке, у материнской груди.
— Так будет лучше! Ни один человек, пусть и король, не посмеет покарать женщину с беспомощным младенцем на руках!
Фиона прикусила губу, чтобы сдержать смех, но, когда вышла в сопровождении пажа, Найрн одобрительно кивнул:
— Ты так же умна, как твоя хозяйка, Нелли. Когда собираешься осчастливить беднягу Родерика?
— Как только вернемся в замок, — спокойно обронила Нелли. — На этот раз, господин, нас ничто не разлучит.
При этом заявлении Родерик Ду изумленно вытаращил глаза, очевидно, пораженный столь радостной вестью.
— Ты наконец согласилась? — выпалил он, немного опомнившись. — Да что это с тобой, Нелли? Почему передумала? Я-то боялся, что ты никогда не решишься, девочка!
— Увидела, как легко можно потерять любимого, — откровенно призналась Нелли. — А я вправду люблю тебя, верзила ты безмозглый!
Яков Стюарт молча всматривался в Фиону. В юбках из тонкой шерсти, кремовой шелковой блузе и пледе Макдоналдов она выглядела настоящей женой горца.
— Что вы запихнули в эту шаль? — раздраженно буркнул он.
— Свою младшую дочь Джоанну, названную в честь ее величества. Она родилась около четырех месяцев назад. Я не смогла оставить ее, повелитель, когда вы призвали меня.
— Неужели? А с кем же она была в тот день? — сухо поинтересовался король. — Почему нынче вы решили взять ее с собой? Надеетесь снискать мое сочувствие и вымолить милость?
— В тот день, когда вы совершили позорное деяние, — невозмутимо объяснила Фиона, — моя служанка приглядывала за детьми. Сегодня же она ухаживает за матерью моего мужа, которая занемогла, с тех пор как увели в темницу ее сына.
— Сколько у вас детей?
— Пока трое. Старший сын Алистер Джеймс, средняя дочь Мэри. У вас, говорят, тоже две девочки.
— Маргарет и Изабелла. Но я позвал вас, леди, не для того, чтобы обсуждать наших отпрысков. Я горько разочарован в вас, Фиона Хей. Почему вы вернули мою монету?
— Я не стану доносить на мужа, повелитель, и не предам его семью. Вы не имеете права требовать от меня такого. Кроме того, владетель Островов не делится со мной своими мыслями. Найрн-Крэг слишком далеко от Айлей. Что же до моего мужа, он и вправду предан своему брату, но сам ни за что не нарушит мира и не пойдет на преступление против короны. За все время моего замужества я лишь однажды была на острове, сразу после похищения. Что я могу поведать вам? А теперь позвольте мне вернуться к мужу. Вы опять вынуждаете меня лгать ему. Придется сказать, что вы бранили меня за мое неприличное поведение на прошлой неделе. Других дел у нас нет.