Любовь без права на ошибку
Шрифт:
– Это какой? – томным голосом довольной кошечки поинтересовалась подробностями я.
– Очевидный. Как нам быть вместе?
– Вариант приезжать друг к другу по выходным не рассматриваем? – Я оценила серьезность его тона.
– Нет. Унижать друг друга необременительным романчиком мы не станем.
– Битов, мы знакомы всего шесть дней, – напомнила я. – Тебе не кажется, что для серьезных отношений это маловато?
– Нет. Это все туфта, дескать, надо какое-то время, чтобы узнать друг друга получше, притереться характерами, – хрень полная! Вечное мужское алиби. Мужчина в первые же часы общения точно знает, насколько женщина, которую он встретил, его женщина. – Он помолчал немного. – Я, знаешь, уверен был, что у меня никогда не будет семьи. Не потому, что я холостяк убежденный,
– Битов, – улыбнулась я. – Это звучит как признание.
– Это и есть признание. Такое, своеобразное. Может, и слишком откровенное. Мужикам не положено так уж раскрываться. Ну а ты, Василиса Прекрасная, любила кого-нибудь?
Я решила тоже быть откровенной, раз уж пошел такой непростой разговор.
– Мне дважды делали предложение и настойчиво ухаживали за мной с серьезными намерениями очень непростые и богатенькие дядечки. И хотя оба они личности весьма яркие и интересные, настоящие мужики, и бились за мою руку и сердце всерьез, и вызывали у меня уважение, но по нескольким причинам я отказала обоим и в отношения сексуальные с ними не вступала, понимая, что тогда уж точно не отвяжусь. Да и не вызывали они у меня желания. Я предпочла иную весовую категорию и пережила парочку легких романчиков приблизительно с моими ровесниками, умными, вполне интересными, амбициозными мальчиками. Отношения у нас были скорее дружеские, хотя и любовные, да мне они как-то быстро стали неинтересны. Так что слишком уж я балованная и разборчивая. И знаешь, что удивительно: я тут поняла за время общения с тобой, что ты, оказывается, по-настоящему первый мужчина в моей жизни.
Битов притянул меня к себе и поблагодарил долгим нежным поцелуем, от которого у меня закружилась головушка и затуманился мой ясный разум. Пришлось предпринять усилие, чтобы вспомнить, о чем мы, собственно, говорили, когда Битов прервал поцелуй и заглянул мне в глаза.
– Я не готова вот прямо сейчас все решить и изменить свою жизнь.
– Я понимаю. И не тороплю ни тебя, ни себя. У нас еще будет время все обсудить. Мне просто хотелось, чтобы ты знала, что ты для меня значишь. – Он лукаво улыбнулся. – Кстати, солнце, насчет времени. Завтра встаем рано и едем на ферму. Сашок просил тебя обязательно привезти перед отъездом. Они там тебе целые горы всяких продуктов и угощений приготовили. Ирине твоей сейчас как раз то, что нужно: натуральные, экологически чистые и свежие продукты.
– О-о-о, нет! Опять рано вставать! Я же в отпуске, а поспать не дают! Это издевательство какое-то!
– Да уж, – Битов перевернул меня на спину и навис сверху. – Поспать тебе здесь не дадут! И лично я собираюсь приложить к этому максимум усилий!
Но выехали мы не так чтобы рано – после восьми утра. Ну не смогла я встать, и все! Как ни тормошил меня мужчина, я отказывалась покидать постель и послала его… спортом заниматься в весьма не дружеской манере.
Мы опять ехали на машине Битова, я даже ворчать уже перестала по этому поводу.
Так как ферма располагалась в противоположном направлении от Москвы, решили, что съездим туда по-быстрому, не задерживаясь на застолья и долгие беседы, загрузимся сельскими дарами, прихватим продуктов и для Надежды Ивановны, вернемся и тогда уж я спокойно поеду в Москву.
Мы снова молчали в дороге, думая каждый о своем и оставаясь вместе на уровне чувств, и я опять поражалась и удивлялась этому теплому приятному ощущению – молчаливому единению. Было мне печально и оттого странно. Разумеется, я грустила, когда уезжала от родных и близких в командировки и путешествия, но то была грусть иного порядка и чувствования: когда уезжаешь ненадолго, а впереди ждет радостное возвращение и встреча, и все остается на своих местах, а разлука мимолетна, как уйти и вернуться домой.
За шесть дней моя устоявшаяся жизнь незаметно для меня умудрилась сильно измениться и, не предупредив о глобальных переменах, обросла новыми яркими чувствами, воспоминаниями, переживаниями и тонко ноющей грустью неизбежного расставания с человеком, так неожиданно ставшим очень важным для меня.
Ну что, Господи, воздал девке глупой за ее гордыню? И поделом, видимо! Нельзя было, что ли, подогнать мужичка без таких проблем, как невозможность совмещения жизни в разных городах? И что теперь с этим делать? Бросать свою налаженную жизнь, интересную работу с достойной зарплатой, папу с Иринкой и бабулей и эмигрировать до городу Санкт-Петербургу после нескольких дней знакомства с мужчиной? Даже представить нереально, а воплотить…
Мысли мои тяжкие были прерваны самым грубым образом.
Мы проезжали через бывшее бабулино село, теперь центральное управление агрохолдинга, вдоль какого-то длинного двухэтажного здания, как вдруг недалеко от нас, чуть сзади, бабахнул громкий взрыв!
Битов среагировал мгновенно: произвел полицейский разворот и рванул на звук и поднимающийся уже столб дыма. Метров через пятьдесят мы увидели зеленый железный забор, ограждавший участок детского садика. В углу левого крыла двухэтажного здания зияла дыра, из которой валил черный дым. И в это время у Битова зазвонил сотовый. Не снижая скорости, он быстро глянул на определитель, нажал ответ и ровным четким голосом приказал:
– Саша, вызывай «Скорую», пожарную, звони в управление агрофирмы, у них тут в детском садике взрыв произошел, скорее всего газ!
Мы выскочили из машины одновременно. Битов успел бросить телефон, вынуть ключ зажигания и уже бежал впереди меня. Я сильно подивилась его скорости и умениям. Мы проскочили через калитку в воротах, побежали к зданию и ворвались в центральные двери садика.
А там творилось страшное: паника, суета и столпотворение! Коридор первого этажа был переполнен людьми – взрослые беспорядочно и совершенно бестолково метались среди детей, кричали что-то, дети плакали, у кого-то началась истерика, кто-то упал на пол.
– Ти-ха!! – скомандовал Битов.
Он не закричал во весь голос, он сказал это не очень громко, но так, что его странным, совершенно недоступным разуму образом услышали абсолютно все!
И повисла неправдоподобная тишина, нарушаемая только звуками набирающего силу пожара в левой части здания.
– Дети, – заговорил Битов спокойным, четким командирским тоном. – Сейчас у нас с вами будет очень серьезная и важная игра! И играть вам придется как взрослым, я на вас надеюсь! Вы все молодцы и все правильно сделаете! Сейчас, дети, возьмитесь по двое за руки и подойдите к воспитательницам вашей группы. Они выведут вас на улицу. Не спешите, не надо бояться, теперь все будет в порядке! Просто идите со своими воспитателями и никуда от них не отходите. Хорошо?
– Да-а-а, – прозвучал нестройный детский хор.
Детки успокоились, деловито закопошились, разбиваясь на пары и берясь за ручки, а я, обалдевшая, смотрела на Битова. Он преобразился: собран, как боевая машина, спокоен, лицо сосредоточенное, заострившееся какое-то, и в глазах… не знаю, как описать, но чувство такое, что если где и есть на земле безопасное место, то только рядом с ним!
– Так, вы, девушки! – Влад указал на стоявших ближе к нему двух девушек. – Откройте обе створки входных дверей и подоприте их чем-нибудь! Воспитатели! Собирайте свои группы возле себя и организованно, без паники выводите малышей на улицу, начиная с младших групп. Отводите к самым воротам, но не выходите за них, сейчас начнет подъезжать разная техника, чтобы дети не попали на дорогу! Это понятно? – Он дождался довольно дружного ответа и продолжил: – Каждый воспитатель, пересчитайте своих подопечных, когда отведете их к воротам, проверьте, все ли дети вышли! Никуда от детей не отходить и держать их возле себя, я сам подойду к вам, и вы доложите наличие детей! Понятно?