Любовь без права выбора
Шрифт:
– Что за… – удивленно произнес Аргас, наконец-то оторвавшись от бутылки. И вдруг зашелся в тяжелом изнуряющем кашле.
Кеймон нерешительно убрал руку. С таким изумленным видом уставился на кинжал, который все еще держал, словно искренне не понимал, что это за вещь и как у него оказалась. Затем с неожиданной злостью вдруг швырнул его в сторону лестницы. Звякнув, кинжал полетел вниз по ступенькам.
Мне было еще слишком больно, поэтому я не рискнула подняться. Вместо этого я повернула голову и посмотрела на Аргаса.
Бывший королевский
Я увидела, как Дирк, сидящий на коленях посреди круга и изо всех сил прижимающий к лицу ладони, осмелился бросить один быстрый короткий взгляд на Аргаса. Тут же побледнел и опять закрыл лицо. Умница! Пытается выполнить мой приказ: ничего не видеть, ничего не слышать.
А вот Кеймон, напротив, стоял в полный рост и с каким-то непонятным наслаждением наблюдал за смертью своего, как выяснилось, отца. Он даже не моргал, словно опасался пропустить какую-нибудь деталь. И на его лице застыла настолько жестокая ухмылка, что мне невольно стало не по себе.
Неожиданно около меня засеребрился воздух, принимая очертания высокой сухощавой женщины.
– Арта, – выдохнула я, морщась и прижимая ладонь к изрезанной груди.
– Я выполнила свой долг, – едва слышно проговорила она. По всей видимости, материализация в чужом доме, который находился настолько далеко от нашего родного имения, выпила почти все ее силы. Арта печально улыбнулась и добавила: – Девочка моя, ты звала – и я пришла. Могу ли я теперь быть свободной?
Как же мне не хотелось ее отпускать! Да, я знала, что нет для храна большего счастья, как вновь удалиться в мир вечного безмолвия, особенно если он спас представителя рода, которому служил. Но Арта была моей последней связующей ниточкой с прошлой жизнью, где я была не нищей приживалкой и не содержанкой без права голоса, а дочерью графа с блестящим будущим.
Арта спокойно смотрела на меня, дожидаясь моего решения. И мне невольно стало стыдно за свои мысли. Если я не отпущу ее, то Арта вновь вернется в наш старый опустевший особняк и еще долгие годы будет едва заметным облачком перетекать из комнаты в комнату, оплакивая участь рода Артьян.
– Иди, – негромко приказала я. – Ты славно послужила мне и можешь быть свободна.
Губы Арты тронула едва заметная улыбка. Миг – и призрак растаял легкими струйками белесого тумана.
Однако почти сразу воздух около меня опять принялся густеть на глазах. А это еще что такое? Неужели Арта решила вернуться?
Но, к моему величайшему удивлению, это оказалась не Арта, а Тиана. Миг, другой – и собака-хран окончательно материализовалась рядом со мной.
– Прости, – прошептала я.
Нет, я не чувствовала вины за смерть Абальда. Это чудовище надлежало остановить! Но я прекрасно осознавала, что храну плевать на мои соображения. Она обязана была служить Абальду при любых условиях.
– Я не держу зла, – неожиданно ответила Тиана. – Напротив, иначе не позволила бы твоему храну добавить яда в вино. Абальд… Да, я служила ему. Но у меня не было выбора. Он заставил меня. А я ведь видела, как жестоко он расправился со своим отцом – моим прежним хозяином.
– Мне жаль, – еще тише сказала я. Кашлянула и все-таки не удержалась от вопроса: – Но почему ты не исчезла, когда умер Абальд?
– Потому что в этом мире есть еще один потомок его рода, – загадочно ответила Тиана. – Хельга была не единственной женщиной, с которой он спал. Когда-то очень давно Абальд действительно влюбился. Но достаточно скоро он понял, что это чувство скорее всего приведет к смерти его избранницы, поэтому сделал все, чтобы она покинула Хельон. Правда, он не знал, до самой смерти не знал, что та девушка уехала из города не одна, а с ребенком под сердцем. Он давно родился, но даже не подозревает, кто был его отцом. По всей видимости – и не узнает никогда. Но пока он жив – я не могу уйти сама. Нужен маг, который бы смог упокоить меня.
И Тиана устремила умоляющий взгляд на Кеймона, видимо, подразумевая именно его.
Однако тот был слишком занят картиной агонии Аргаса. Старик уже давно перестал сучить ногами и руками. Но изредка крупная дрожь еще пронзала его тело, и тогда казалось, будто волна жира перекатывается с места на место. И вдруг очередная такая судорога с такой силой выгнула Аргаса, что я услышала неприятный хруст позвоночника. И тотчас же радостно взбурлил мрак, все это время таившийся в дальнем углу комнаты. Пополз к бывшему наместнику, жадно цепляясь отростками темноты за половицы.
Кеймон издал короткий смешок. Подошел ближе к кругу, в котором все еще сидел мой брат, уткнувшись лицом в ладони, небрежно затер мыском сапога один из символов.
– Хеда, идти сможешь? – бросил он через плечо, не глядя на меня.
– Постараюсь, – пробормотала я, приподнимаясь и стараясь не слишком сильно кривиться от боли.
– Уведи Дирка вниз, – приказал Кеймон. – Будьте там, пока все не закончится.
– А ты? – спросила я, сама не заметив, что оставила свой обычный вежливый тон.
– А я должен это видеть, – с непонятным сладострастием отозвался Кеймон. – Должен! Иначе до конца жизни обречен буду сомневаться, что этот гад каким-то чудом избежал гибели.
Дирку не надо было повторять приглашение. Он мгновенно выскочил из круга, обогнув Кеймона по широкой дуге. Подбежал ко мне, глянул на платье, залитое спереди кровью, и побледнел. То ли от беспомощной ярости, то ли от жалости ко мне, то ли от накатившей дурноты, а скорее – от всего вместе.
– Все в порядке, – заверила его я и растянула губы в улыбке. – Это только выглядит страшно. Дирк, со мной все хорошо.