Любовь через запятую
Шрифт:
– Ты уже говорил.
– Во сне сболтнул?
– Нет. Семь лет назад, в центральном парке, на лавочке.
– Ничего не изменилось.
– У меня тоже, – уткнулась носом в его шею, по-глупому улыбаясь. – Я тоже тебя люблю.
Глава 34
Сегодня, забрав Варюшу с детского сада, заметила, что она совсем тихая.
– Что-то случилось, Варь? – она остановилась, не дойдя
– Даже папе? – произнесла как-то тихо, ковыряя носком ботинка опавшие листья.
– Даже папе, если ты не захочешь.
– Девчонки говорят, что ты просто моя няня, чужая тетка и никогда не станешь моей мамой, – и она опустила глаза наполненные влагой, смотря на мокрый асфальт. Присела напротив нее на корточки, все так же держа за руку.
– Варюш, а ты хочешь, чтобы я была твоей мамой? – произнесла, а у самой ком в горле встал и пальцы задрожали. Варя подняла взгляд, смотря мне в глаза и шмыгнув носом, бросилась вперед, обвив мою шею руками. Обняла ее, крепко прижимая к себе. Чувствуя, как внутри все сжимается, и что-то очень теплое распускается, растекаясь по венам.
– Очень, – произнесла тихо, снова шмыгнув носом. И прижала ее сильней к себе, целуя в волосы. Едва сдерживая отчего-то подступившие слезы.
– Я с удовольствием стану твоей мамой, – произнесла, мягко улыбаясь, немного отстранив ее от себя, и вытирая капельки слез, что остались на ее щеке.
Варя повеселела и всю дорогу как обычно щебетала, рассказывая, что у них в группе появился новый мальчик. А еще мы с ней договорились, что называть она меня может как и прежде, как ей удобно. Я не была подкована знаниями в области детской психологии, но интуитивно чувствовала, что несмотря ни на что, Варя должна сама решить, когда она сможет сказать это сокровенное слово «мама», может этого вообще никогда не произойдет, это не важно на самом деле, важно лишь чтобы она чувствовала себя любимой, в безопасности и уверенной, что у нее есть рядом люди, которые всегда будут рядом.
Заветное «мама» прозвучало весной. Варя каталась на велосипеде на детской площадке, еще не совсем держась уверено на двухколесном друге, и при повороте упала. Громкий крик «мама» огласил двор, дергая какую-то неизвестную во мне струну, о которой я прежде не знала. Подхватила на руки, успокаивая, стирая бегущие ручьем слезы, подрагивающими руками, ибо внутри щемило. Оттащили велосипед в подъезд, а сами пошли обрабатывать разбитое колено.
***
–
– Хотим, но позже. Я думаю, папа будет не в восторге, если я сейчас уйду в декрет. Завод опять ляжет на его плечи, а он «только жить начал», – улыбаясь, процитировала папу.
– Ты не о папе думай, а о себе. А папа с заводом как-то сам разберется.
– И о себе тоже думаю мам, не беспокойся. Понянчишь ты еще внуков. И вообще, у тебя еще Егор есть. Тряси с него.
– Егор. Сказала тоже. С него где сядешь, там и слезешь. Он-то с девушкой нас ни разу не знакомил, все скрывает всех своих пассий от нас. Хотя тут в центре видели его, сидели в кафе ворковали. Мы с отцом уже не стали подходить, смущать его. Захочет, сам познакомит.
– Ну, вот значит не все потеряно. Может, на свадьбе скоро погуляем.
Эпилог
Кому-то для счастья нужны деньги, роскошь власть, кому-то новая машина, новый телефон или пара кроссовок, кому-то нужна поддержка и опора, кому-то достаточно лишь пары добрых слов и горячего ужина в конце рабочего дня. Это все имеет место быть. Но я уверена в старой истине, что для счастья человеку нужен человек, не какой-то рандомный вырванный из толпы, не тот которого к вам прибило жизненными неурядицами, а свой. Свой человек, которого чувствуешь каждой клеточкой своего тела, который заденет что-то такое внутри, до чего другим никогда не дотянутся, какими бы они идеальными и хорошими не были, заденет и перевернет всю твою жизнь, разнесет вдребезги все воздвигнутые тобой ледяные стены. Своего человека чувствуешь сразу по особой смеси запахов, прикосновений, звучания голоса, взглядов и ты не сможешь найти происходящему логику и хоть какое-то объяснение. Если человек твой, то ничто это не перекроет и не сотрет ни время, ни расстояние, ни другие люди в твоей постели. Мне понадобилось пять лет, что бы это понять. Пять лет одиночества, ошибок и ощущения пустоты. А сейчас я смотрю, как Ромка играет с Варюшей, и у меня в груди растекается тепло от полного ощущения безоговорочного счастья.