Любовь длинною в жизнь

Харт Калли

— Нет причин так волноваться, — говорит Каллан, медленно потирая большим пальцем тыльную сторону моей ладони. — Я знаю, что большинство парней моего возраста ненавидят своих родителей, но моя мама довольно крутая. Она просто потрясающая.

Забавно, как ему удается развеять мои страхи всего несколькими словами.

— Тогда ладно. Это было бы здорово, — говорю ему.

Провожаю Каллана вниз по лестнице, все еще прижимая к груди книгу, которую он мне подарил, и чувствую, словно плыву. Это прекрасное чувство. Каллан обнимает меня у входной двери, и мой пульс бешено ускоряется. Мы и раньше обнимались —

время от времени коротко прижимались друг к другу на прощание, — но теперь наши тела сливаются, соединяются и остаются связанными. Каллан руками сжимает меня, его ладони покоятся на моей пояснице, и глубоко и медленно дышит в изгиб моей шеи. На сегодняшний день я живу уже шестнадцать лет, и эта небольшая коллекция секунд — безусловно, самый волнующий момент из всех секунд, минут, часов и дней моего короткого существования. Пока Каллан держит меня, мое лицо прижато к его груди, мое ухо прижато к эху его сердцебиения, я не волнуюсь. Не думаю ни о своем отце, ни о том, как мне выжить завтра, или на следующей неделе, или в следующем месяце. Я просто здесь, в его объятиях, и это прекрасно.

Перемещаясь, Каллан откидывается назад, чтобы посмотреть на меня. Так долго моей ежедневной целью было дистанцироваться от своего тела, быть вне его, где-то еще, чтобы наблюдать со стороны за болью и унижением, которые оно должно вынести. Но только не сейчас. Это первый раз, когда мое тело ощущается, как подарок, и я хочу быть в нем, слитая и запечатанная внутри моей кожи и костей, чтобы могла владеть этим моментом, когда Каллан смотрит на меня сверху вниз, как будто он только что выиграл в лотерею.

Медленно, дюйм за дюймом, он наклоняется, его глаза сверкают чем-то похожим на нервы и предвкушение. Часть меня знает, что Каллан собирается поцеловать меня, но мой мозг повторяет его слова с крыши — что он не собирался этого делать. Еще нет. И только когда его губы скользят по моим, едва касаясь моего рта, понимаю, что это действительно происходит. Я видела много детей, целующихся в коридорах средней школы, но понятия не имела, что это будет так. Как будто время остановилось, и душа начинает петь. Я падаю, таю, горю и лечу — все сразу. Целую его в ответ, открывая рот, ошеломленная силой чувств, которые испытываю к нему, когда он обхватывает мое лицо одной рукой. Его пальцы, едва касаясь, проводят мягкую линию под моим ухом, останавливаясь на затылке, и каждый волос на моем теле встает дыбом.

Я льну к нему, и Каллан выдыхает через нос, когда осторожно, нежно пробует меня своим языком.

— Каллан Кросс, немедленно отпусти эту девочку, слышишь?

Каллан отпускает меня, как будто я внезапно вспыхнула, делая гигантский шаг назад, с ужасом на лице. Через его плечо я вижу, как Фрайдей врывается в ворота переднего двора с желтым зонтиком в оборках, зажатым в правой руке. Она выглядит так, будто собирается совершить убийство. Элджи рвется по тропинке, лает и рычит, скаля зубы на Каллана.

— О, нет. Прости, я забыла, что она собиралась приготовить мне завтрак на день рождения.

Я прикрываю рот рукой, стараясь не рассмеяться, в то время как Фрайдей направляется прямиком к очень испуганному Каллану.

— Что это на вас двух дураков нашло? — спрашивает она, шлепая меня зонтиком. — Ты не можешь вот так прелюбодействовать

на пороге, чтобы весь мир видел. Тем более в субботу, так близко к чертовому дню отдохновения. Клянусь, мне следовало бы свернуть вам обе шеи, — она улыбается в своей обычной сварливой манере, и я знаю, что на самом деле она не рассердилась.

— Простите, миссис Бошан. Хотя вряд ли мы прелюбодействовали, — говорит Каллан.

— С того места, где я стояла, все выглядело именно так. И не называй меня миссис Бошан. Я никогда не была замужем. У тебя сахарная вата вместо мозгов, мальчик? Зови меня Фрайдей или вообще никак.

Вряд ли это первый раз, когда Каллан встречается с Фрайдей — они живут через дорогу друг от друга, и в таком городе, как Порт-Ройал, это почти делает вас семьей — но, очевидно, первый раз, когда он был пойман целующимся с девушкой. Каллан не очень хорошо с этим справляется.

— Прости, Фрайдей. Мне, наверное, пора идти.

— Я тоже так считаю. — Фрайдей кладет руку на широкое бедро и хмуро смотрит на него. Когда Каллан не двигается, она издает недовольный рычащий звук и проскальзывает мимо меня в дом, держа зонтик в одной руке и сетчатый пакет с продуктами в другой. — Не задерживайтесь надолго, мисс, — говорит она мне. Позвав за собой Элджи, исчезает.

Как только она уходит, Каллан начинает смеяться.

— Черт. Это было совсем не так, как я планировал.

— Знаю. Она... что-то с чем-то.

— Мм, хм. — Каллан вздыхает и делает шаг ко мне. Он берет меня за руку и слегка сжимает ее. — Мне действительно нужно идти. Увидимся позже за ужином? — Я киваю, и он нежно целует меня в лоб, прямо между глаз. — С Днем рождения, Синяя птица.

Глава 11

Корали

Капитуляция.

Настоящее

Я пытаюсь дозвониться до Бена, но телефон занят. С кем, черт возьми, он разговаривает в десять тридцать вечера во вторник? Мать Бена иногда звонит ему поздно, но только по средам и субботам, и даже она не может болтать больше часа, пока у нее не кончаются слова. Когда набираю ему снова в полночь, линия все еще занята.

Беспокойно расхаживаю по своему гостиничному номеру, кровь бурлит, как кипящий котел. У Каллана действительно нет права так со мной разговаривать. Мы больше не близки и не были в течение очень долгого времени. Даже если бы мы оставались на связи и время от времени разговаривали, ему все равно было бы крайне неуместно говорить, что он единственный мужчина, за которого я должна выйти замуж. О чем, черт возьми, Каллан думал? Просто выпалить такое на глазах у всех? Безумие. Чистое, абсолютное гребаное безумие.

Я звоню на стойку регистрации и заказываю бутылку Pinot grigio. Женщина за стойкой говорит, что пришлет одну прямо сейчас, и что лицензия отеля заканчивается ровно в двенадцать, так что не смогу сделать никаких дальнейших заказов. Я передумываю и прошу принести две бутылки Pinot grigio. Она не выглядит счастливой, но говорит, что скоро доставит. Когда приносят охлажденное вино, я сажусь на пол в ванной, рядом с душем, и пью. Пью, пока одна из бутылок не пустеет, и изо всех сил пытаюсь открыть завинчивающуюся крышку на второй. Классика.