Любовь для начинающих пользователей
Шрифт:
Я достаю зажигалку и чиркаю колесиком.
Появляется язычок пламени — зажигалка работает!
Мне хочется закричать «Вау!», но кто-то вдруг гулко ухает там, наверху, неподалёку от моей долбаной норы.
По спине пробегают мурашки.
Я отгоняю их, как надоедливых мух, поднимаю с земли платок и осторожно вынимаю одного жука, пытаясь действовать быстро, чтобы второй не убежал.
Можно подержать жука над язычком пламени, но в фильме говорили, что жуков надо готовить
Единственное, что способно заменить мне противень, — это кусочек коры, который валяется рядом с моей правой ногой.
Кора, конечно, рано или поздно загорится, но жук всё равно приготовится.
По крайней мере, я на это надеюсь.
Сумасшедший Майкл, поджаривающий жука.
Хороший жук — мёртвый жук!
Точнее, качественно прожаренный.
Барбекю из жука.
Только предварительно его требуется обездвижить.
А то он спрыгнет с кусочка коры, и у меня останется всего одно съедобное насекомое.
Им я точно не наемся!
Положим, я не наемся и двумя, но два — лучше, чем одно!
Обездвижить жука я могу единственным способом.
Нравится он мне или не нравится — иного варианта нет.
Я опять беру жука в рот и сжимаю челюсти.
Панцирь хрустит, жук дёргается и замирает.
Я кладу его на кусочек коры и подношу снизу зажигалку.
Видел бы кто-нибудь, чем я занят, — здорово бы повеселился.
А мне не до веселья, я пытаюсь поджарить жука, кора становится горячей, жук начинает трещать.
Вернее — потрескивать.
«Интересно, как называется этот жук?» — думаю я.
Или жужелица, или медведка, но для медведки он маловат, и у него не такие мощные передние лапки.
Значит, я готовлю себе ужин из жужелицы.
Жужелица потрескивает, я переворачиваю её с брюшка на спинку.
Чтобы подрумянить и с другой стороны.
Пламя мигает, видимо, сейчас погаснет.
На второго жука зажигалки уже не хватит.
Я с содроганием снимаю жука с горячего кусочка коры и кладу в рот.
Осталось самое простое — разжевать и проглотить, но я боюсь.
Снова кто-то гулко ухает там, наверху, неподалёку от моей норы.
Я начинаю жевать, панцирь горячий, я прокусываю его и чувствую, что у меня сводит челюсти — кора явно не противень, и жук не пропёкся.
Он невкусный.
Он совсем невкусный, он омерзительно горький, и мне хочется его выплюнуть.
Но я глотаю и быстро запиваю водой.
И понимаю, что второго жука есть не буду.
Хотя мне его в любом случае не съесть — эта тварь умудрилась выбраться из платка и свинтить.
Но я и так поужинал.
Пожевал корешок — будем считать, что это салат.
Слопал
И запил глотком воды.
Теперь мне остаётся одно: лечь спать, потому что буравить дырки в стенке я сейчас не способен: мне ничего не видно, кроме нескольких звёзд высоко-высоко в небе.
Да и те скорее угадываются.
В яме становится холодно, я сижу на дне и дрожу.
Сумасшедший Майкл, слопавший жука.
Жук оказался ядовитым, у Майкла окончательно съехала крыша.
Я брызжу жёлтой слюной, в голове у меня — жар.
И я начинаю рычать.
Рычать и царапать стенку ямы ногтями.
Хотя это не ногти.
Я царапаю стенку когтями, я пытаюсь пробуравить в ней множество дырок.
Проделать кучу выемок, выгрызть, выбраться.
Спать я всё равно не смогу, так что буду буравить стенки.
Где бессильны когти, — я помогаю себе бутылкой.
Затем пускаю в ход кусок коры, на котором жарил жука.
Наверху кто-то всё время гулко гукает, но я уже не боюсь, я в ярости, я сражаюсь с чёртовой ямой.
И потихоньку поднимаюсь наверх.
Когда начинает светать, край ямы уже близок.
Я хватаюсь за него, руки дрожат, если я сейчас не удержусь, то шмякнусь обратно на дно и точно сойду с ума.
А я не должен!
Я не должен сойти с ума!
Наконец я выталкиваю своё тело из ямы и утыкаюсь лицом в траву.
И ползу, как гигантский земляной червь — если бы мы с ним встретились, неизвестно, кто бы кого съел!
Я отползаю от ямы, переворачиваюсь на спину и гляжу в небо.
Совсем рядом — вершина, за которой угадывается восходящее солнце.
Я лежу и чувствую, что по моим щекам текут слёзы.
А потом закрываю глаза и решаю просто так полежать.
Немного, с полчаса, не больше.
Ведь мне ещё возвращаться в город, но пока на это нет сил.
Сумасшедший Майкл хочет спать.
Папенька хитро улыбается мне и внезапно признаётся, что он этого не ожидал.
— Чего — этого? — пытаюсь спросить у него, но не слышу звука собственного голоса.
Откровения Дракулы
Симба смотрела в удаляющуюся спину Александра Викторовича.
Лучшую мишень трудно представить.
Бери дротик и метай.
Что будет потом — представить нетрудно.
Александр Викторович остановится и завопит.
А потом начнет падать, картинно, как в кино…
Лицом в землю.
Вот хохма-то!
Но нет, он не упадёт, потому что она не кинет ему в спину дротик. По одной простой причине — дротики лежат в сумке, а сумка у Дракулы на плече.