Любовь джентльмена
Шрифт:
Элизабет улыбнулась:
– Роберт все еще копирует тебя?
– Возможно.
– А ты как думаешь?
– Сходство есть, но не слишком заметное. Что до Пола, то он отличается от меня, как ты от брата. Впрочем, скоро ты сама все увидишь.
– Вот как? – Элизабет нахмурилась. – Кажется, ты считаешь, что уже заполучил мою руку?
– Иначе я думать не могу. Кстати, я слишком мало знаю о твоих родственниках. Расскажи о своем отце.
– Отец? Боюсь, ты знаком с ним лучше, чем я. Мое сходство с матерью мучительно, и он избегает меня. Я часто думаю, что самым лучшим для него было бы вообще никогда не влюбляться. Видит Бог, чувства принесли ему слишком мало счастья.
Желая успокоить Элизабет, Маркус прижал ее к груди и поцеловал в шею. Потом вместе они долго смотрели на океан.
– Я волновался за мать. Когда скончался мой отец, – наконец проговорил Маркус, – я был уверен, что мать не сможет жить без него, ведь, как и твои родители, они женились по любви. Но мать – сильная женщина, она справилась. Скорее всего она больше никогда не выйдет замуж.
– Как и я, – прошептала Элизабет.
Неохотно отодвинувшись, Маркус забрал бокал из неподвижных пальцев Элизабет и наполнил его.
– Может, ты хочешь чего-нибудь поесть?
Элизабет с явным облегчением кивнула, а потом улыбнулась; однако Маркусу было не до смеха. При воспоминании о разгроме в ее комнате по спине пробежал холодок. Что, если бы Элизабет была в это время дома?
Едва подумав об этом, Маркус понял, что брак будет самой малой ценой за ее безопасность.
Глава 12
Оторвавшись от дневника Хоторна, Элизабет увидела в дверях Маркуса. Со вздохом закрыв дневник, она откинула одеяло, которым укрыла ноги, и оперлась на предложенную руку. Когда они сели ужинать в небольшой столовой, Маркус с усердием принялся за телятину.
Элизабет с улыбкой наблюдала за ним. Вкус Маркуса к жизни завораживал: он ничего не делал наполовину.
– Думаю, это охранники тебе рассказали, где я нахожусь.
– Верно, и это еще одна причина, по которой нам следует пожениться. – Маркус заговорщицки подмигнул ей. – Ты приносишь слишком много хлопот, за тобой нужен глаз да глаз.
– Вот еще! Я прекрасно могу позаботиться о себе сама.
Внезапно лицо Маркуса стало серьезным.
– Видишь ли, после твоего отъезда комнату обыскали.
– Что? – Элизабет побледнела.
– Да, и когда я все это увидел, у меня был точно такой же вид, как сейчас у тебя. Я даже думал, что тебя похитили.
Элизабет вздрогнула. Ее комнату обыскали – что могло быть хуже!
– Что-нибудь пропало? – прошептала она.
– Не уверен, но если что-то отсутствует, я это заменю.
Не успела Элизабет возмутиться столь собственническим заявлением, как ее ошеломила ужасная мысль.
– Уильям? Маргарет?
– Нет-нет, никто не пострадал.
– Значит, Уильям знает о дневнике?
Маркус пожал плечами:
– Твой брат решил, что это твоих рук дело: якобы я привел тебя в такую ярость, что ты сама же все разгромила.
Глаза Элизабет расширились.
– Боже, все мои вещи… Почему ты не рассказал раньше?
– Дорогая, ты и так страдаешь.
– Разумеется, я страдаю, но это так ужасно!
– Слава Богу, в тот момент тебя не было дома. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему мне в любую минуту нужно знать, где ты находишься.
– Это из-за тебя все случилось!
Маркус разочарованно вздохнул, и ужин они завершили в молчании, думая каждый о своем. Потом они вернулись в гостиную, и Элизабет продолжила изучать дневник, а Маркус, сняв сапоги, принялся чистить их.
Спрятавшись за дневником, Элизабет наблюдала за тем, как пламя камина освещает его золотистым светом. Сильные мускулы графа энергично двигались, и Элизабет ощутила знакомое томление. Она не могла не вспомнить, как над ней и внутри ее двигалось его сильное тело, растворяя сознание, лишая воли, и после многих лет спокойствия ее вдруг охватили чувства такой силы, что их было невозможно контролировать.
Элизабет пришлось приложить большие усилия, чтобы вновь сосредоточиться на дневнике, но бесконечные зашифрованные страницы не могли полностью занять ее мысли.
Разумеется, Маркус не мог не ощущать горячий взгляд Элизабет. Ему очень хотелось поднять голову и ответить таким же взглядом, но он боялся смутить Элизабет и разрушить уютную тишину между ними. Все же время от времени он исподтишка поглядывал на нее.
Одетая как крестьянка, Элизабет лежала в шезлонге, положив ногу на ногу и прикрыв их одеялом. Волосы ее свободно ниспадали на плечи, нежная кожа чуть розовела в свете камина. Как всегда, ее присутствие умиротворяло и одновременно возбуждало. Мир вокруг мог лететь в тартарары, но сейчас Маркус не обратил бы на это никакого внимания, до того он был захвачен этим зрелищем.
Элизабет негромко захлопнула дневник, и Маркус, подняв голову, выжидательно посмотрел на нее.
– Пожалуй, я пойду, – проговорила Элизабет, и из груди Маркуса вырвался недовольный вздох.
– Так рано?
– Я устала.
– Что ж, спокойной ночи, – ответил он подчеркнуто небрежно и опустил взгляд.
Элизабет остановилась на пороге и посмотрела на Маркуса так, словно надеялась, что вот сейчас он нарушит слово и набросится на нее; однако, как и в течение последнего часа, его внимание было целиком сосредоточено на деле. С таким же успехом она могла бы смотреть на стену.
– Спокойной ночи, – наконец сказала Элизабет, после чего отправилась к себе в комнату, где, переодевшись в ночную рубашку, легла в постель, закрыла глаза и приказала себе уснуть.
Однако все было тщетно. Перед глазами Элизабет одна непристойная картина сменяла другую. Ей вспоминались то загрубелые ладони Маркуса, ласкавшие ее кожу, то ощущение его силы, то его гортанные крики в момент оргазма.
Зная, что следует только попросить и он окажется в ее постели, Элизабет тем не менее все еще сдерживалась. И чем дольше это продолжалось, тем больше грудь становилась тяжелой и распухшей, соски – тугими, а треугольник между ног – влажным.