Любовь и другие иностранные слова
Шрифт:
– Ты уже сказал. – Я улыбаюсь. Он такой милый, когда волнуется.
– Нет, я имею в виду очень нравишься, – говорит он с предельной серьезностью. – Прям очень.
Я пытаюсь быстро расшифровать – перевести – «очень» на знакомый мне язык, потому что сейчас я совсем не знаю, что это значит на языке Стефана. Очень – это сильно, весьма, в большой степени. Но к чему такая серьезность? И как раз когда я, кажется, начинаю догадываться, он говорит:
– Джози, мне кажется, я могу в тебя влюбиться.
– Правда? – в изумлении спрашиваю я. Я действительно потрясена. – Почему?
– Почему? –
– Ну да. Я не спрашиваю, почему я. Я спрашиваю, почему ты так думаешь. Что можешь влюбиться. Это подразумевает, что в меня, поэтому я спрашиваю больше про «мог бы», а не про меня.
– Ну… – Он издал смешок. – Отчасти именно поэтому. То есть ты так разговариваешь! Я никогда не знаю, чего от тебя ожидать, и это прекрасно. Хотя иногда мне нужно время, ну, чтобы понять, что ты говоришь.
– Чтобы перевести, – говорю я. – Постоянно так делаю.
– Точно. Иногда мне совсем не нужно говорить. Ты словно всегда знаешь, что сказать, когда я не знаю. Ты клевая. С тобой весело. И интересно. И ты умная. И… – Он наклоняется ко мне, тянет руку к очкам, и я вздрагиваю. – Прости, – говорит он и снимает их с меня.
– Ты же понимаешь, что я не…
Он целует меня.
– …вижу без очков.
– Тогда закрой глаза, – говорит он и снова меня целует, и на этот раз я думаю о поцелуе, о его поцелуе, его губах, его языке, его зубах (мы сталкиваемся зубами), и все это так приятно. Очень мягко и гораздо плавнее, чем я думала. Так мягко, так плавно, что вовсе не бьет по моим чувствам, как я ожидала. Наоборот, успокаивает.
В конце концов он немного отстраняется и говорит:
– А теперь было бы неплохо и тебе сказать, что ты ко мне чувствуешь.
Да, было бы неплохо, почти говорю я. Отличная мысль, и как раз вовремя.
Он ждет, и глаза его горят в предвкушении. А я размышляю.
– Ты… это… как думаешь, ты могла бы в меня влюбиться?
– Можно я подумаю? Потому что мне хочется ответить правильно.
Я говорю так серьезно, как только могу, и Стефан в ответ улыбается своей заразительной улыбкой:
– Да. То есть если бы это сказал кто-нибудь другой, я бы расстроился, но ты… Вот видишь, именно поэтому я думаю, что могу в тебя влюбиться.
И он снова меня целует. Поначалу мне нравится, но потом, должна признаться, я думаю больше о его вопросе и о том, как на него ответить, а не о его губах. Очень жаль. Я наверняка пропускаю отличный поцелуй.
Глава 12
Я просыпаюсь в 7:10 и вижу на телефоне целую гору сообщений. Примерно таких, как вот это, от Джен Ауэрбах:
Джен – мне, 12:53
Ты пропускаешь столько веселья! Позвони мне, когда получишь смс, но только после двух. Сейчас явно раньше, позвони после двух.
Я листаю смс: вот одно, которое Стефан написал, когда довез меня до дома и вернулся сам: спок ночи, Джози. Крутой был вечер. Спс.
Я улыбаюсь и пролистываю дальше.
Стью – мне, 7:03
Сара
Я – Стью, 7:03
Стефан сказал, что может в меня влюбиться.
Стью – мне, 7:04
А ты что?
Я – Стью, 7:04
Мне нужно подумать.
Стью – мне, 7:05
Сара плакала.
Я – Стью, 7:05
А Стефан нет.
Стью – мне, 7:06
И я нет.
Я – Стью, 7:06
Мне нужно это услышать. Скажи тете Пэт, что я приду на завтрак. Встречаемся на кухне через 15 минут.
Я сижу у гранитной столешницы на кухне Вейгмейкеров и грызу тост с маслом. Кот Мозес вспрыгивает на соседний табурет – обычно там сидит Стью. Стью – ложножаворонок. Встает рано, но предпочитает никуда не ходить все утро, если есть такая возможность. Я макаю палец в нерастаявшее масло и даю Мозесу слизнуть, пока тетя Пэт не видит.
Я слышу, как Стью шлепает вниз по черной лестнице. Я быстро чешу Мозеса за ушами и сгребаю его в охапку, намереваясь безопасно переместить на пол. Но он извивается, и я теряю равновесие. Он прыгает. Мой табурет наклоняется, и я растягиваюсь у тапочек Стью в позе швейцарского армейского ножа: руки и ноги торчат в стороны под самыми разными углами.
– Доброе утро, – умудряюсь я выговорить, глядя снизу вверх и распутывая конечности.
– Впечатляет, – отвечает Стью, присаживаясь на свое место. – Даже по твоим меркам.
– Стью… Джози, – спешит мне на помощь тетя Пэт.
– Этот кот теперь и на пушечный выстрел ко мне не подойдет. – Я встаю на ноги и поправляю хвостик.
– Да я сам теперь побаиваюсь. – Стью таращится на меня в притворном ужасе.
Через пару минут мы снова на своих местах. Стью отвечает на вопросы, пережевывая и глотая хлопья. Мне это безразлично, я говорю на языке Жующего Стью.
– То есть ужин был так себе, – резюмирую я его рассказ. – А бал норм. А после бала что?
– Она пчмта взбслась.
Она почему-то взбесилась.
– Почему?
Он глотает, и я беру его за руку, чтобы он пока не зачерпывал. Да, я говорю на языке Жующего Стью, но сейчас мне бы хотелось услышать внятную речь.
Он отодвигает миску и смотрит прямо мне в глаза:
– Она сказала, что любит меня.
– А ты ей не ответил! – почти выкрикиваю я радостно, перебивая Стью.
– Ну да. Ага. Я не ответил.
– Я так и знала, – бормочу я себе под нос.
– Она убежала, и я побежал за ней, а раз мы покинули территорию, то уже не могли зайти обратно, и я повез ее домой, и она всю дорогу лила мне в уши свою желчь, перечисляла мои недостатки и, в числе прочего, сказала, что я не умею слушать, что мне наплевать на ее чувства, что я ее не люблю… Не слушала, когда я говорил, как она мне нравится, – он вздыхает. – Сказала, что я испортил лучший вечер в ее жизни.