Любовь и другие мысленные эксперименты
Шрифт:
– Что сначала вымыть, посуду или Артура? – спросила Рейчел, проходя по гостиной и собирая с пола бумажные тарелки и серпантин. – Боже, зачем только Хэл приволок хлопушки? Как теперь все это выметать?
– По-моему, ему нравится пугать Грега. Каждый раз, когда он их взрывал, тот подпрыгивал едва не на фут.
– Ну Грег хотя бы пришел, уже хорошо. Он ведь на такое не подписывался, – улыбнулась Рейчел.
Женщины на секунду остановились и оглядели разоренную оравой малышей комнату. Полы в новом доме они покрыли зеленым ковролином, чтобы Артур не разбивал коленки, но сейчас его не было видно – кругом вздымались
– Все равно вечеринка получилась отличная. – Рейчел кивнула в сторону кухни, где Артур, сидя на полу, возился с использованными пластиковыми стаканчиками. – По-моему, он был в восторге.
Элиза погладила ее по щеке. После рождения Артура кожа у Рейчел стала нежнее и тоньше. Стриглась она теперь короче, и лицо обрамляли крутые завитки.
– Да, чудесная вечеринка. И все благодаря тебе.
Организацией занималась Рейчел. Собственно, она теперь вообще все делала сама – спокойно и не поднимая лишнего шума. Больше не названивала Элизе на работу, чтобы пожаловаться, что поругалась с матерью или что стиральная машина не желает сливать воду.
– Два года. – Рейчел свободной рукой накрыла руку Элизы и крепче прижала ее к своему виску. – Вот это мы дали жару.
Элиза забрала у нее тарелки и пошла собирать остальные.
– Иди выкупай Артура. Я приберу.
Но Рейчел все не отнимала рук ото лба.
– Я иногда по-прежнему его чувствую. Как будто он до сих пор там.
Всегда оставалась опасность, что Рейчел будет относиться к этой дате не просто как к годовщине появления на свет их ребенка. В те дни, когда в разговорах вдруг всплывала тема муравья, Элизе приходилось напоминать себе, что для Рейчел он реален. Не просто фантом или метафора, которую самой Элизе легко удавалось списать на разыгравшееся воображение. Она подобрала с пола несколько пакетов из-под чипсов, от души надеясь, что Рейчел не станет продолжать.
– Но ведь этого не может быть. Он не может жить у меня в голове. И все же я его чувствую, – сказала та.
Кровь бросилась Элизе в лицо.
– Знаю, ты не любишь об этом говорить, – не унималась Рейчел. – Но я думаю, что иногда все же стоит. В такие дни.
Как будто эта тема и так не была с ними постоянно, не тянулась через их жизнь телеграфной лентой.
– О чем? О чем ты хочешь поговорить? О муравье? – Серпантин и пакеты из-под чипсов посыпались к ногам Элизы. – Я все сделала, Рейчел. Я тебе поверила. Все ради тебя поменяла. Мы ведь с людьми общаемся. Если ты и дальше будешь рассказывать про муравья… все подумают, что ты чокнутая.
– Мам! – В комнату вбежал Артур, по ногам его ползли струйки вылившейся из стаканчиков газировки.
Элиза подхватила его с пола и крепко обняла.
– Все хорошо, малыш.
– Правда? – произнесла Рейчел. – Элиза, пожалуйста. Останься и поговори со мной.
– Ему пора купаться. – Элиза вынесла липкого от газировки сына в коридор, поднялась наверх, посадила его в ванну, полную теплой воды и пены. И все это время лицо Рейчел стояло у нее перед глазами.
Мальчик был так похож на нее. Темные волосы, смуглая кожа и еще кое-что, унаследованное сразу и от Рейчел, и от Хэла, что-то древнее, доисторическое в очертаниях лба и выражении глаз, будто Артур был мифическим героем,
writeln
Парадная дверь в доме доктора Маршалл находилась в торце здания и с улицы была не видна. Посыпанная гравием дорожка вела от ворот к чистенькому крыльцу с двумя звонками, помеченными «Дом» и «Доктор Маршалл».
– Только подумай, как пациентам хочется позвонить в другой. – Рейчел провела пальцами по обеим кнопкам.
– И тебе тоже.
– Просто интересно, что будет.
Дверь распахнулась, навстречу им вышла пожилая женщина в разрисованном турецкими «огурцами» платье с запахом и взмахнула рукой, приглашая войти. Рукопожатия доктор Маршалл не жаловала.
Целых полгода они искали психотерапевта, который понравился бы обеим. Сондру Маршалл им посоветовал друг Хэла. Элизу, которую волновала квалификация специалиста, устроило ее академическое образование, а Рейчел, не желавшую бесед «по Фрейду», впечатлил обещанный современный подход. К тому же доктор Маршалл была американкой, что устраивало обеих, так как исключало ее из их системы координат. Сознание терапевта было словно некой нейтральной территорией, где они могли встретиться и все обсудить.
Сегодня они пришли к доктору Маршалл впервые, раньше говорили только по телефону. Войдя в приемную, Элиза осмотрелась, пытаясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы ей составить представление о личности женщины, которой она собиралась довериться. Пробежалась взглядом по корешкам книг на полках, развешанным по стенам дипломам в рамках, отметила, что терапевт прошла к самому удобному креслу в комнате и дождалась, пока клиентки займут места напротив. Элиза чувствовала себя так, словно попала в храм чуждой ей религии.
Доктор Маршалл села и оправила подол платья в «огурцах». Выпрямленные волосы доходили ей до подбородка, в V-образном вырезе виднелась мягкая ложбинка между грудей. «За шестьдесят, но хорошо сохранилась», – определила Элиза. Вот так и Рейчел будет стареть, а сама она превратится в костлявое чучело. Ей на мгновение представилось, какими они обе станут в старости. От мысли, что рядом всегда будет уютное тело Рейчел, становилось как-то спокойнее.
– По телефону мы говорили о поворотном пункте в ваших отношениях. – Доктор Маршалл окинула их взглядом. – Появились какие-нибудь новые соображения?
Рейчел ответила первой:
– С тех пор как родился Артур, все изменилось.
– Артур – это ваш сын?
– Да, наш сын. Но хотела его только я.
Доктор Маршалл кивнула.
– Элиза, а вы что можете сказать?
– Я поддержала ее. И я люблю его. Но она права, идея была не моя. Я боялась, что это будет слишком.
– Слишком?
– Да, для Рейчел.
Рейчел откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди.
– Почему вы так думали? – невозмутимо спросила доктор Маршалл.