Любовь и магия-2 (сборник)
Шрифт:
Господин Прэнст пожаловал сразу после десерта. Пока я подписывала переданные им необходимые бумаги, мужчины удалились по своим делам. В гостиную глава тайной службы вернулся уже с небольшой сумкой и довольно улыбаясь.
Вручив один из экземпляров договора временному нанимателю, второй листок я аккуратно свернула и убрала в багаж.
– Раз с формальностями покончено, пора в путь, – скомандовал Прэнст и жестом предложил пройти на улицу, где нас уже ждала черная без гербов карета.
Мы с Прэнстом расположились друг напротив друга, слуга погрузил багаж, и карета тронулась. Какое-то время ехали
– Герцог Нэринэрский вчера разговаривал с королем. Его светлость не сильно доволен предстоящей проверкой.
Кто бы сомневался?!
– Но против настоятельного совета его величества герцог не пойдет, – продолжил Прэнст. Потом помолчал и добавил: – И еще момент: он не знает, что вы женщина.
Какой кошмар. Надеюсь, его светлость это переживет без инфаркта.
Уверенность в том, что женщина глупее мужчины, из нашего общества, пожалуй, и дубиной не выколотить. Многие пытались. Помнится, самая результативная борьба за равноправие была во времена правления Лунанианы Первой. В те годы из законодательства убрали многие пункты, ущемляющие права слабого пола. Но даже это не сильно помогло.
Сбежав от родственников, которые решили из осиротевшей племянницы сделать бесплатную прислугу, я приехала в столицу. И узнала, что девушки без связей и титула даже учиться в академию поступить не могут. Все, что мне могли предложить, – работу подавальщицы, посудомойки или уборщицы. Но у меня был дар, на который и сделала ставку. Мелочиться не стала и, выяснив имя самого лучшего зельевара в городе, направилась прямиком к нему в приемную.
Всеми правдами и неправдами добилась встречи, и, конечно, когда граф узнал истинную причину моего явления, то долго смеялся. Но после первой же проверки моих способностей посерьезнел и принял на работу.
Помнится, в ровные строчки договора я не сильно вчитывалась. Голову кружила эйфория от настигшей меня удачи. А в итоге оказалась практически в рабстве на десять лет.
Несмотря на это, надо признать, граф оказался заботливым начальником. Работой не загружал, обучал хитростям своего мастерства, так что уже спустя год я могла многие элексиры составить сама. В конечном счете он меня содержал. Хотя я не раз задумывалась, что если бы не контракт, то со своим уникальным даром смогла бы найти работу за куда большие деньги.
Пока я предавалась воспоминаниям, мы подъехали к боковым дворцовым воротам. Прэнст, отодвинув занавеску, кивнул стражникам в ярко-алой форме, и те без лишних вопросов распахнули створки.
Я с любопытством наблюдала за проплывающим мимо парком, по дорожкам которого прогуливалась знать в ярких дорогих костюмах. А вскоре показался дворец! Белоснежный, с лепниной, позолотой, мраморными лестницами и колоннами, он выглядел невероятно красивым. Так что я невольно залюбовалась. И, когда карета плавно завернула на подъездную площадку, а дворец скрылся из моего поля зрения, разочарованно вздохнула. Заметив это, Прэнст снисходительно улыбнулся, отчего я на себя разозлилась. Негоже «специалисту по ядам» выглядеть деревенской простушкой.
Руку Прэнсту подавала с серьезным лицом и стараясь не выказывать собственного любопытства.
Заходили
По дворцу мы шли тоже какими-то окольными путями, так что за все время нам встретилось лишь несколько слуг. Но это даже было к лучшему – без излишнего внимания как-то спокойнее. Правда, спокойствие недолго продлилось: стоило нам ступить на лестницу, ведущую на верхние этажи, как меня накрыло запоздалое волнение. Просто, насколько мне было известно, там, наверху, уже только личные покои здешней знати располагаются. И, значит, встречу герцог назначил не в административном крыле, а у себя. Приватно.
У очередных высоких резных дверей мы остановились. Прэнст уверенно постучал, а после, не дожидаясь приглашения, распахнул створку и провел меня в помещение.
Стоящий у окна герцог Нэринэрский при нашем появлении повернулся, и мне пришлось призвать всю силу воли, чтобы сохранить отстраненное выражение лица. Конечно, в газетах я часто видела фотографии второго человека в королевстве, но одно дело – плоское изображение, и совсем другое – узреть его вживую.
Светлые волосы Мирана Ранвэра из рода Такров, забранные в простой хвост, на солнце отливали золотом. Жесткое, по-мужски красивое лицо притягивало взгляд. Но стоило встретиться с пристальным взглядом серых как сталь глаз, я сразу почувствовала себя неуютно. И восхищение резко сменилось настороженностью и страхом.
– Доброе утро, ваша светлость, – ровно проговорил Прэнст и склонился в подобающем поклоне.
А вот я замешкалась и не сразу выполнила положенный книксен.
– Давай сразу к делу, Вакр, – не ответив на приветствие, сказал герцог. – Эта… это ваш специалист?
Запинка и красноречивый взгляд ясно давали понять: его светлость злится. Впрочем, это было хоть и неприятно, но ожидаемо, поэтому я предпочла не обращать на сей факт внимания.
– Да. Позвольте представить – мадемуазель Юлиана Иртэ, – тут же откликнулся мой наниматель, видимо, принявший такое же решение.
Герцог смерил меня очередным скептичным взглядом, а потом со странной улыбкой поинтересовался:
– Мадемуазель Юлиана, вы не против небольшой проверки ваших способностей?
Ясно. Еще один неверующий. Что ж, и это ожидаемо: мой дар и впрямь весьма редок, а шарлатанов, выдающих себя за Чувствующих, напротив, полным полно. Учитывая к тому же отсутствующие у меня магические способности, скепсис его более чем понятен.
Я согласно кивнула и ответила:
– Разумеется, ваша светлость.
Герцог жестом предложил следовать за ним к небольшому столу, на котором стояло пять бокалов, доверху наполненных водой.
– Прошу, выберите, в каком из них вода, безопасная для здоровья, – предложил Миран.
Я внимательно посмотрела на абсолютно одинаковые бокалы с прозрачной жидкостью. Нюхать не стала, полностью уверенная, что никакого запаха не будет. Впрочем, это и не требовалось. Пусть магии, чтобы почувствовать остаточные следы колдовства, у меня нет, зато имелось чувство, природу которого даже ученые до сих пор не могли определить. Дар просто был. У единиц, но был.